Владимир Перемолотов - Звездолет «Иосиф Сталин»

Цандер остановился, неожиданно осознав, что подсказок не будет. Назови он даже неведомого гения китайцем, то чекист сидел бы с той же непроницаемой улыбкой. Уже больше сам для себя он сказал:

– В любом случае это– гениальный безумец, нашедший решение где-то в стороне от дороги, по которой пошли большинство ученых.

– Но все-таки нашедший решение?

Чекист наклонился к ученому. Тот пожал плечами.

– Скорее всего, да. Нужно строить образец и тогда…

– Ну ладно, товарищ Цандер…. Вижу вы не на шутку заинтригованы… Что ж. Откровенность за откровенность. На наше счастье в Германии есть не только теоретики. Фамилия Оберт вам о чем-то говорит?

– Еще бы!.

– У него есть несколько толковых учеников, готовых к сотрудничеству с нами… И в этом плане будет у меня к вам, Фридрих Артурович, поручение. Съездите в Калугу. Поговорите с Циолковским…

Случалось, что они были противниками, случалось – союзниками, но никогда они не были друзьями. И это было правильно – политика вообще не терпит в себе ничего иррационального. Только разум, только выгода… Там где нет людей, а есть идеи, нет места человеческим отношениям. Политики это знали.

Но сегодня им пришлось забыть об этом. Политическая необходимость – высшая из всех необходимостей вновь сводила их вместе.

Сейчас их объединяло вполне человеческое чувство. Оба чувствовали опасность, исходившую от третьего и угрожавшую обоим…

Тайная встреча должна была расставить точки над «i». Друзьями им, конечно, не стать, но может быть получится на время стать союзниками? Сталин уже показал свою силу и решительность и судьба вышвырнутого из страны Троцкого ни того, ни другого не прельщала.

В компромиссе нуждались оба, но даже теперь никто из них не хотел платить за него чрезмерную цену, а времени на осторожное прощупывание не оставалось.

– Сталин зарвался.

Николай Иванович Бухарин как-то «по-ленински» заложил большие пальцы за края жилета и посмотрел на Каменева. Вместе с жестом в памяти всплыла звонкая фраза вождя, которой тот когда-то под горячую руку охарактеризовал его визави – «политическая проститутка».

«Прав был Ильич! – одобрительно подумал любимец партии – Ну да ладно… Сейчас мы в одной лодке».

– Его последние выступления…

– Ах, если бы последние. – двусмысленно откликнулся Каменев, наклоняясь над столом. – Если все так и дальше пойдет, наверняка вскоре мы услышим кое-что еще…

Правая рука его сделала какой-то легкомысленный жест, на грани пристойности.

– Я думаю, что то, что мы слышим от него в последнее время это не более чем верхушка айсберга. За ней скрывается что-то такое, о чем мы не догадываемся.

– Я также считаю, что все его слова не боле чем дымовая завеса… – кивнул «любимец партии». – Это какой-то маневр. Прыжок над Землей… Космос… Лунная советская республика… Глупость. Глупость и фантастика, а Коба никогда не был ни глупцом, ни фантазером… Он всегда двумя ногами стоял на земле. Что он задумал?

– Это похоже на новый виток подготовки Мировой Революции. Можете представить себе сколько средств придется вложить в ЭТО, чтоб оно заработало?

Бухарин вздохнул сквозь стиснутые зубы, но промолчал. На мировую Революцию в СССР денег не жалели. Бриллианты и золото везли в Европу и Азию не дамскими сумочками – чемоданами. Сколько потерянно! Эти бы средство сейчас в сельское хозяйство! В легкую промышленность!

– Да и неважно, под каким соусом все это будет нам подано. Что бы он не задумывал, все это ведет к усилению личной власти. Мне интересно другое…

Пальцы его птицами взлетели к лицу, коснулись высокого лба.

– Каким образом эта возня с оружием и ракетами может способствовать этому?

– Он отвлекает внимание.

– Возможно. Но от чего?

Они смотрели друг на друга не решаясь признаться, что ничего не понимают.

И не только они.

– …так вот, товарищи… Пол часа назад все мы стали свидетелями того, как был заложен первый кирпич нового здания.

Казалось бы, что тут удивительного? Мало сейчас в СССР строится домов? Немало! Но это не просто дом! Может быть это завод или фабрика?

Первый секретарь Московского горкома партии покачал головой.

– Может быть новый театр или научная лаборатория? Нет, товарищи и не театр и не лаборатория, хотя имеет он прямое отношение и к науке и к культуре.

Сегодня мы стали свидетелями нового шага нашего народа по пути культуры.

Сегодня мы заложили первый камень в фундамент первого советского планетария!

Зал вскипел аплодисментами. Рабочая молодежь била в ладоши от души. Человек на трибуне несколько секунд хлопал вместе со всеми, но потом поднял руку, останавливая аплодисменты.

– Товарищ Ленин учил нас «Учиться, учиться и еще раз учиться» Большевик, да и любой советский человек не должен стоять на месте. Пусть учение Маркса-Ленина-Сталина и может объяснить все на свете, но и астрономия в нашей жизни вещь не последняя. Конечно на земле дел у нас, коммунистов и комсомольцев много, но так уж устроен человек, что он не только в землю сморит, но и на небо поглядывает.

Наше поколение дерзнуло поднять руку на вековую несправедливость в отношениях классов, когда один класс беспощадно эксплуатировал другой. И где она, эта несправедливость? Где помещики и фабриканты, где городовые, что защищали их власть? Нет их, растаяли в прошлом…

Мы штурмовали Зимний дворец, смели с престола царизм, а вам выпадет доля штурмовать…

– Небесный престол! – выкрикнул из зала молодой, полный нерастраченного задора голос. Зал грохнул молодым смехом. Улыбнувшись, оратор продолжил:

– Что ж, верно говорит товарищ! Надо нам привыкать, что интерес у пролетариата к небесам самый практический. К небесам, к Луне и Марсу, где, возможно, ждут избавления от удавки своих правящих классов наши угнетенные товарищи.

С трибуны секретарь видел молодые лица, веселые от сознания простоты, полноты и понятности жизни. У них было все, что нужно – цель, ощущение справедливости мира и собственной силы, которую нужно было куда-то применить.

– Нам надо привыкать, что нет границ у пролетарского государства. Его территория – весь мир!

… Полигон радиотехнического института лежал в тридцати километрах западнее Сталинграда. На поле, когда-то кормившем арбузами весь Царицын, теперь стояли бараки из досок и рифленого железа. Чуть в стороне, словно и не были с простецкими сараями заодно, из широких бетонных постаментов в небо росли несколько вышек. Ажурно изогнутое железо, поднявшись из земли, наклонялось над ней, словно каждая фигуристая железяка старалась рассмотреть что-то под слоем жирного волжского чернозема.