Владимир Перемолотов - Звездолет «Иосиф Сталин»

– А не рановато? По моим расчетам время станций наступит еще не скоро…

– Ошибаетесь, Эдуард Константинович. Не забывайте, в какой стране мы с вами живем… Тут время сжато и ускоренно.

Он показал вверх, где над головой ученого висела модель цельнометаллического дирижабля.

– Раз уж ваши идеи с дирижаблями Советская власть смогла реализовать, может быть и все остальные идеи близки к воплощению? Во всяком случае, ближе, чем вы думаете?

– Да зачем нам сегодня станция? – возразил хозяин. – Мы хоть и пятилетние планы принимать будем, только не читал я, что в этой пятилетке нам на Луну лететь запланировано или на Марс. А если нужной цели нет, то и станция – игрушка. Просто дорогая игрушечка….

Московский гость улыбнулся.

– Только ли?

– Конечно. Станция это только… Вы, Фридрих Артурович, только в слово вслушайтесь– стан-ци-я…

Он посмотрел на гостя поверх очков, словно взглядом хотел передать часть собственной убежденности.

– Маленькая точка на карте. Остановился паровоз, угля набрал, пассажиры чаю выпили, ноги размяли и – дальше. Вперед в светлое будущее!

Цандер отрицательно качнул головой.

– Не могу согласиться с вами, коллега. Вы рассматриваете станцию как какой-то вокзал на орбите. Примчался паровоз, углем загрузили – и дальше помчался…

Глухой гений мелко, по-стариковски рассмеялся.

– Естественно! Станция и нужна как промежуточный пункт для дозаправки, – убежденно отозвался ученый и мечтательно прищурился. – Самое интересное – это планеты… Луна, конечно, в первую очередь, Марс со спутниками, Венера…

Лицо его помолодело, и Цандер поспешил согласиться.

– Все так… Конечно так…Только я думаю это задачи завтрашнего дня. Сегодня космос надо ставить в помощь социалистическому хозяйствованию!

– Конечно! Представляете себе – целая новая планета! Какие возможности! Какие горизонты!

– Ну, это когда будет… Сами же писали, – Цандер на память процитировал хозяина – «человечество… в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство».

Он поднял палец.

– Робко! Не сразу вперед, а постепенно, с оглядкой, осторожно… Вот и станция нужна чтоб подняться, оглядеться и сообразить туда ли идем?

Не желая спорить и тратить время по пустякам, Циолковский махнул рукой.

– В конце-то концов, смысл и назначение вещи придают люди, которые её строят. Когда у страны появится возможность строить внеземную стацию, её конструкторы придумают, как её использовать…

У гостя было, что сказать престарелому гению, но он не имел полномочий. Пока не имел.

– Тем, кто станет конструировать станцию, будет несравненно легче, если они станут опираться на ваши идеи, Константин Эдуардович. Ведь вы думали над какими-то общими принципами? Нет смысла заново открывать Америки и изобретать велосипеды?

Старик шутливо поднял руки.

– Ну, хорошо…. Сдаюсь. Сами-то вы как её представляете?

– Пока никак… – качнул головой гость. – Есть мысли, но о них говорит еще рано. Для меня ясно одно. Она должна быть достаточно вместительной, чтоб там могли работать научные коллективы и условия жизни там должны быть примерно такие же как и на Земле.

Хозяин покрутил головой.

– Что ж вы так сразу-то «коллективы». Кто знает, как человек себя будет чувствовать в невесомости… Разобраться сперва надо.

– Вот построим станцию и начнем разбираться. Советским людям все по плечу.

– Советский человек из тех же костей и мяса сделан, что и любой другой, – упрямо возразил старик. – Это еще надо посмотреть…

Цандер прижал руку к груди и со всей убежденностью сказал:

– Так для того и станция, Константин Эдуардович! Наукой там займемся, экспериментами! Чтоб места много, чтоб удобно!

Циолковский неожиданно улыбнулся. Напор коллеги подействовал на него, словно ветер тучу с неба сдвинул.

– Что ж. Понятно… Вы, друг мой, совсем настоящим большевиком сделались. Все вам нужно, чтоб было больше, выше, сильнее.

Цандер улыбнулся в ответ.

– Это, Константин Эдуардович, скорее олимпийский девиз, чем большевистский, но где-то вы правы… Хочется, чтоб у нас получилось и выше, и дальше и сильнее! А ведь и получится, если все правильно подсчитаем – станем первыми на этой дороге…

Он кивнул в сторону модели «Земля-Луна» на столе ученого, где над земным глобусом на тоненькой проволоке висел золотистый шарик.

– Сперва вокруг колыбели повертимся, а потом…. Потом у нас все впереди.

– Ну, раз так…. Думается у вашей станции…

– У нашей, Константин Эдуардович, у нашей, – поправил его шеф ГИРДа. – У нашей советской космической станции.

Хозяин кивнул и молча шевельнул губами, словно проговаривал про себя слова «советская космическая станция».

– У нашей станции должны быть приличные размеры, однако, сразу огромную станцию на орбиту забросить не удастся. Следовательно, надо собирать станцию из частей прямо на месте.

– Как ребенок собирает дом из кубиков?

Ученый кивнул.

– В какой-то степени да. Только, учитывая, что там должна быть нормальная сила тяжести, то он должна вращаться, а значит…

–..лучше всего для этого подойдет тело вращения… – закончил Цандер. Он оглянулся, не ища подсказку, а точно зная, что она есть. У стены, приваленное какой-то рухлядью стояло обыкновенное тележное колесо.

– Колесо?

– Почему бы и нет? Круг – отличный символ!

… Душный, накуренный воздух кабинета давил, заставлял кровь глухо стучать в висках и Вячеслав Рудольфович подошел к окну и открыл форточку. Разбухшее за зиму дерево скрипнуло, в кабинет ворвался по-зимнему холодный ветер. Зима москвичей на дюженном году Октябрьского переворота не баловала. Холода стояли – о-го-го! Несколько мгновений начальник ОГПУ дышал свежестью, потом повернулся к Ягоде.

– Так вот, Генрих Григорьевич… Вы без сомнения знаете, что наша работа по созданию Боевой Космической Станции перешла в план практический. До сих пор вы, как второй заместитель председателя ОГПУ, отвечающий за борьбу с внутриполитической оппозицией, стояли несколько в стороне от проекта, однако пришло время задействовать и вас…

Он усмехнулся.

– Всякой ягоде, как говориться, свое время…

Председатель ОГПУ вернулся к столу.

Генрих Григорьевич слегка наклонился вперед. О работах по БКС он, естественно знал, но в самых общих чертах. Свято соблюдая законы разведки, Вячеслав Рудольфович предпочитал не делиться информацией даже с первым заместителем.

– Появляется новое направление. Нам необходимо обеспечение секретности на нашей собственной территории.