Владимир Перемолотов - Звездолет «Иосиф Сталин»

Зал его не слышал – продолжал хохотать. Вандербильт, не выдержав, грохнул кулаком по трибуне и воздел руки вверх:

– Господи! Вразуми их!

Шум не стих, а напротив, усилился. Не те тут сидели люди, чтоб их остановил голос пусть и богатого, но не самого богатого из них.

– Большевики не продают царское золото! Большевики его сеют! Сеют, чтоб потом пожать стократно больше!

Две-три минуты он стоял и слушал их смех. В этот хохот он и обронил с трибуны последнюю фразу.

– Ну, что Господа, пора кончать это словоблудие… Жаль, что мне не удалось убедить вас в подступающей к нашему порогу опасности… Обратившись к Конгрессу я не нашел понимания. Значит, я обращусь к американскому народу и то, что не хочет делать правительство, сделает частная инициатива!

Так и не услышанный, он сошел с трибуны и покинул зал.

… Преподобный Бакли умильно смотрел поверх круглых очков и ждал главного – момента, когда чек с пожертвованием перекочует из руки мистера Вандербильта в его руку, а потом и в бумажник. Рука дающего качалась в привлекательной близости, но все ж не так близко, как того хотелось бы священнику.

– Разумеется, вы вправе потратить мое пожертвование как вам будет угодно, – подтвердил мистер Вандербильт. – Но вы не должны забывать, что не у всего в этом мире имеется продолжение.

Рука преподобного Бакли, протянутая к чеку, дрогнула. Он все понял правильно. Финансовая помощь миллионера Теософскому обществу должна быть обставлена какими-то условиями. Что ж. Это не страшно. Это даже очевидно… Если уж сама основательница Общества, госпожа Блаватская допускала прием пожертвований, то и им, её ученикам и последователям надлежит действовать в том же духе не нарушая сложившихся традиций.

– Мне бы хотелось, чтоб часть этого пожертвования…

Жертвователь остановился, словно прислушивался к чему-то происходящему в глубине самого себя или, возможно, к таинственному голосу, звучащему в голове.

–..значительная часть пожертвования была направлена на защиту старинных теософских святынь.

Он вновь замер, прислушиваясь к внутреннему голосу.

– … например, горы Джомолунгмы. Вы, вероятно, слышали о том ажиотаже, который подняли наши газетчики вокруг Тибетских вершин? Мне хотелось бы, чтоб теософское общество присоединило свой голос к голосам тех, кто предупреждает мир о святости этого места для всего цивилизованного человечества.

Преподобный Бакли замер.

– Вообще-то число теософских святынь невелико…

Миллионер разжал пальцы и чек, наконец, оказался в его руке. Преподобный посмотрел, не поверил, подслеповато прищурился и, чтоб убедиться, что не ошибся, поднес бумагу к глазам. Это был не просто чек. Это был король чеков!

–..но Джомолунгма, безусловно самая почитаемая из них. Госпожа Блаватская особенно выделяла и также как и вы понимала её важность для мирового порядка. Я думаю, мы сумеем привлечь внимание мировой общественности к нашей святыне…

…После Конгресса настроение у миллионера было не очень. Однако, вспоминая смех, которым его провожали, он воинственно выпячивал челюсть. Они еще узнают, кто прав, еще пожалеют о вчерашнем дне… Это он сказал чашке с жасминовым чаем и та согласилась с хозяином. Издалека долетел телефонный звонок и голос секретаря.

– Кто там? – раздраженно спросил миллионер. Вареное всмятку яйцо со срезанной верхушкой призывно желтело, готовясь принять в себя немного горчицы и свежайшего сливочного масла из Оклахомы. Яйца «по-английски» были слабостью мистера Вандербильта. Уже понимая, что завтрак придется прервать, он отложил серебряную ложечку.

– Мистер Робински, – сказал секретарь. – Он звонит из Китая… Вы просили соединять в любое время.

– Естественно, откуда ему еще звонить, если я направил его туда, и плачу, что он там и оставался… – проворчал миллионер, чувствуя себя немножко мучеником. Телефон стоял рядом.

– Хэллоу! Мистер Робински, слушаю вас, говорите!

Тонкий голос корреспондента пробил толщу воздуха, земли и воды и электрическим током побежал по катушке динамика.

– Это я, мистер Вандербильт. Получил вашу телеграмму и спешу отчитаться…. Мне кажется, что выбор большевики уже сделали…

Шум вселенского эфира налетел волной и смыл голос.

– …они назвали эту операцию «Метеорит».

Миллионер наклонился над аппаратом, словно это чем-то могло помочь разговору.

– Что? Что? Джомолунгма? Повторите! Джомолунгма?

– Нет, мистер Вандербильт. Они затевают что-то на своем Дальнем Востоке. …. их дипломатическая активность в Китае…. У меня есть данные…

Шум нарастал и пропадал, словно прибой стучался в телефонный наушник.

– Вас обманывают! Могу поспорить на все ваши деньги, что все разговоры о советском Дальнем Востоке – фальшивка ОГПУ! Им нужна Джомолунгма! Поверьте моему чутью, что вся эта шумиха вокруг Дальнего Востока – только дымовая завеса… Ищите в этом направлении. Я приказываю искать!

Он порывисто прошелся по кабинету, не отрывая трубки от уха. Провод волочился за ним, словно шлейф королевской мантии.

– Это же обычная большевистская тактика – успокоить, а потом вонзить саблю в спину.

– Пока у меня нет данных о том, что они интересуются именно Джомолунгмой. По моим сведениям общий интерес к региону Дальнего Востока у большевиков нешуточный. Достоверно известно, что вся информация по региону собирается в Харбине в их консульстве.

– О чём вы?

– Они собирают дневники географических, геологических и даже этнографических экспедиций.

Голос дрогнул, поплыл, уносимый мировым эфиром, а мистер Вандербильт почувствовал себя рыбаком, у которого на другом конце лески появилась рыба его мечты.

– Они нам нужны! – крикнул миллионер. – Их надо добыть! Мы должны знать точно, что у них на уме! Купите! Украдите, чёрт вас подери…

– Не все в наших силах, – вздохнул голос из Китая.

Миллионер нахмурился.

– Вы понимаете, что стоит на карте, мистер Робински? Судьба западной цивилизации!

Он замялся, неожиданно сообразив, что для человека, более десяти лет проведшего в Китае, судьба Западной цивилизации может показаться чем-то не таким уж и ценной. Тут нужен был другой аргумент. Что ж. Такой аргумент имелся…

Мистер Вандербильт цинично усмехнулся. Слава Богу, его корреспондент не видел этой улыбки.

– Один ваш промах, и может статься, что из заработанного вами золота большевики отольют огромный унитаз! Это будет очень большой унитаз, потому что мы оба знаем, сколько я вам плачу!

– А что я могу? – прошелестел голос. Обеспокоенности в нем тепрь было куда больше чем в начале разговора. – Китайцы ленивы и не хотят отрабатывать деньги, которые им мы им платим…