Олег Северюхин - Утро 2020 года

В аэропорту мы подъехали к отдельному входу, на котором была прибита табличка красного цвета с золотыми буквами: «Зал VIP и делегаций». Ну, слава Богу. Если есть избранные, то в России не изменилось ничего. И вы, друзья, как ни садитесь, а дворянские крови не смешиваются с кровью крепостных крестьян и работных людей. Что позволено Юпитеру, то не дозволено быку.

Зал ВИПов я видел только одним глазком. Огромные диваны и кресла, обитые натуральной кожей кремового цвета, в которых человек просто утопает, столики с минеральной водой, хрустальные бокалы в серванте красного дерева, шикарного вида блондинка промелькнули сквозь приоткрытую дверь. Меня завели в маленькую комнатку, где блондинка переодевалась перед началом смены. Понятно, какое ко мне отношение. А зачем меня везут в Москву? Чтобы там арестовать? Неужели органы безопасности суверенной республики не могли расправиться со мной на месте? Или восстановили процедуру прилюдной казни на Лобном месте? Почему-то я поймал себя на мысли о том, что не знаю, а кто же сейчас управляет Россией, или как ее сейчас называют - СССР. Новостные программы, что я смотрел в больнице, это не прямая трансляция, а просто видеозапись. Может быть, это только для меня или это уже для всех?

Самолет был американский. Боинг. С телевизором в салоне. Транслировалась картинка с картой и местонахождением самолета. Как всегда, экономклассу никогда не покажут видеофильм, чтобы скоротать три часа полета.

Кормежка такая же, как и всегда: кусок курятины с небольшим гарнирчиком, кусочек колбасы, кусочек красной рыбы, кусочек масла, немного сливок, коржик. В принципе, неплохо. Правда, я не знаю, сколько стоит билет. Помню, что в свое время авиабилет от Хабаровска до Москвы стоил сто сорок рублей, бешеные по тем временам деньги, примерно сто срок тысяч рублей того года, как я попал в аварию.

Москва изменилась не сильно. Правда, появились небоскребы, но нерусские вывески как были в центре, так и остались. Как в Америке. Интересно было бы посмотреть на Америку, если бы там везде висели вывески на русском языке.

В целом, в Москве чистенько. Народу много. Все куда-то спешат. И мэр, наверное, по-традиции носит кепку.

Приехали на Кузнецкий мост недалеко от Лубянской площади. Въехали в какой-то дворик за воротами. Зашли в невзрачный подъезд одного из старых домов. За внешней дверью оказалась внутренняя - из красного дерева и узорчатых переливающих стекол, а за порогом - красная ковровая дорожка, заглушающая шаги и все другие звуки. На стенах дубовые панели на высоте человеческого роста. Справа и слева по коридору двери с номерками. Кабинеты. Меня завели в последний слева кабинет. Как я прикинул, окна должны выходить во двор.

В комнате-кабинете стоял огромный письменный стол, кожаный диван образца 1929 года с полочками для слоников и круглым зеркалом на спинке. Стеновые дубовые панели на уровне плеча человека среднего роста. Одна из панелей имела углубление для руки. Потянул на себя. Открылась дверь. Туалетная комната. Не надо будет спрашивать, куда идти для отправления естественных надобностей.

В кабинет за мной никто не зашел. Дверь осталась открытой. Похоже на ловушку. Приманка - свобода.

Осмотрелся в кабинете. На столе на жестяной с ржавчиной бирочке инвентарный номер и надпись - ХОЗУ НКВД. Приподнял коврик перед столом. Так и есть, это была или есть комната для допросов. На полу видны свежие следы от болтов, которыми прикручивался табурет для подследственного. Под крышкой стола справа кнопка для вызова конвоя. Интересная Москва, здесь в любом доме может быть внутренняя тюрьма или кабинеты для производства следствия, как в старых, так и в новых районах. Россия большая, на всех места в тюрьмах и изоляторах не хватит, а кое кого и не нужно официально в тюрьму сажать, посидит годик в укромном месте, исчезнет, о нем забудут, а потом он появится, если выживет, никому не нужный и не интересный.

Сел на диван. Посижу, отдохну. Раз привезли, то без внимания не оставят.

– Вы понимаете в чем вас обвиняют?

– Нет.

– Что вы дурочку перед нами ломаете. Вы обвиняетесь по статье 58 за контрреволюционную и подрывную деятельность и шпионаж.

– Какой шпионаж? Какая контрреволюционная деятельность? Какая 58 статья? Ее уже давно отменили.

– Это для дураков отменили. Она никуда не девалась. Она стояла в готовности и ждала, когда вы нажретесь долбаной демократии, чтобы пересажать вас всех и сгноить в лагерях во имя торжества нового коммунизма и идей лидера нации.

– Какого лидера нации?

– Ты что с луны свалился? Человек, бывший нашим Президентом, был избран генеральным секретарем единой партии СССР, а сейчас стал лидером великой нации, вождем и учителем всех народов.

– Кто же такой лидер нации? Это новый Бог?

– Ах ты сволочь, ты еще смеешь издеваться над нашим лидером нации? Да он наш отец родной? Да мы за него тебя сейчас изувечим, как Бог черепаху.

Меня сбили с привинченной табуретки и стали пинать хромовыми сапогам, приговаривая - сука, шпион, морда жидовская, пидорас…

Я не уворачивался. Пусть быстрее меня забьют и кончится этот страшный сон, пришедший из далекого 1937 года и дремавший в каждом поборнике неограниченной власти и поклонения одному Идолу.

Почему меня назвали мордой жидовской? Потому что я не антисемит? Хотя мои скитания по издательствам подспудно воспитывали из меня антисемита. Но махровый антисемитизм всегда возникает в период усиления диктатуры и классовой борьбы. Это только повод, чтобы расправиться с несогласными. И XXI век не является индульгенцией от повторения цветного (красного, коричневого, желтого, белого, синего, зеленого) террора в России. Это как герпес. Если он поселился в нации, то никакими антибиотиками его не искоренить. Нужно только внимательно следить за его появлением и своевременно прижигать зеленкой. Другого способа не придумано. А русскому человеку без Бога или другого объекта поклонения живется скучно. Если каждому гарантированы нары и ежедневная пайка, то за это государство они будут бесплатно отдавать свои жизни и перегрызать горло тому, кто посмеет заикнуться о какой-то свободе, на которой каждому придется добывать себе пропитание и жилище, переезжать с места на место в поисках лучших условий жизни.

Внезапно в дверь постучали. Мой инквизитор в мундире с васильковыми погонами и в звании подполковника пошел открывать.

В дверь вошла красивая девушка с подносиком в руках.

– Здравствуйте, меня зовут Лена. Я принесла вам обед, - и она стала ловко сервировать письменный стол.

Я ощупал свое тело, лицо. Тело болело, но кроме меня и Лены в кабинете никого не было. Не было и привинченной табуретки напротив стола. Вероятно, фантомы кабинета никак не могут примириться с тем, что они стали такими же людьми как все и принадлежность к органами безопасности вызывает у других людей лишь чувство беспокойства, а не уважения.