Дмитрий Суслин - Дом на окраине

Несколько секунд они в оцепенении смотрела в черноту погреба, а потом вздрогнули, потому что услышали, как внизу кто-то тяжело пыхтит. Этот кто-то как будто очень устал и очень торопится. И он очень хочет выйти наружу, подняться и посмотреть на тех, кто здесь наверху. И вот это пыхтение становилось все более близким и громким и нетерпеливым, а потом к нему присоединилось похрюкивание и повизгивание.

А затем за край пола схватились две костлявые зеленые руки с неестественно длинными пальцами и острыми загнутыми когтями. Когти впились в деревянные доски, застучали по ним, затем стала появляться лохматая голова.

Но девочки не успели рассмотреть ее, потому что в этот самый момент мама вскочила с пола, подбежала к погребу, схватила крышку и с грохотом опрокинула ее на место.

Сильно грохнуло, но все равно был слышен хруст костей на пальцах, когда по ним ударили доски. А потом раздался визг. Страшный, пронзительный и невероятно громкий. Это кричало существо, которое пыталось выбраться из погреба.

А еще кричали от ужаса Аня и Маша. Девочки свалились на пол, и теперь стояли на коленях, крепко обняв друг друга и глядя на пол.

Затем крышка погреба вдруг стала прыгать, и оттуда послышались хриплые непонятные проклятья.

– Пошла прочь! – закричала мама и стала прыгать по крышке, чтобы вставить ее на место. Наконец ей это удалось. Крышка встала в пазы пола. Мама стерла с лица пот и стала лихорадочно осматриваться, ища, что бы можно продеть в железные скобы.

В крышку снова ударило снизу. Она чуть было не открылась снова, маме пришлось прыгнуть снова, чтобы ответным ударом вернуть все на прежнее место. Затем она не придумала ничего лучшего, как продеть в скобы топорище. Так что, когда раздался третий удар, то крышка, слегка вышла наверх, затем ее остановил топор.

Наступила тишина.

Мама сделала шаг назад и отступила к печке. Теперь у нее не было оружия. Впрочем, папе оно не помогло.

Но тут пол затрещал и заскрипел всем досками. Из погреба снова стало рваться отвратительное существо. Оно рычало, словно голодный лев, ревело, как медведь и стонало, как ночная сова. Оно наносило удар за ударом. Удары становились все сильнее и сильнее. В конце концов они становились такими мощными, что скобы стали медленно вылезать из досок и между полом и крышкой стала появляться черная щель, которая с каждой секундой становилась все шире и шире. Затем в ней вспыхнули два знакомых круглых глаза. Они в упор смотрели на девочек. Девочки не отрываясь, смотрели на эти глаза. И на какое-то время они перестали смотреть на мать, только жалобно кричали:

– Мама!

Они не видели, как за спиной матери вдруг стало освещаться багровым светом нутро печки. Мать этого тоже не видела, потому стояла к печке спиной. К тому же она смотрела на прыгающую крышку и лихорадочно соображала, что делать. Но ничего не придумывалось, и женщиной овладевало отчаяние.

А Аня и Маша тем временем уже видели не только глаза, но и отвратительное лицо, черное с кривым носом и острыми акульими зубами. Ведьма, смотрела на девочек и смеялась.

– Откройте! – заверещала она. – Выпустите меня! Тогда я вам обещаю, что вы умрете без мучений! Иначе!

И она в очередной раз ударила прямо головой в крышку погреба. Топорище выскочило из пазов, и топор провалился вниз в подполье.

– А теперь попрощайтесь со своей мамочкой, милые доченьки! – вдруг торжествующе захохотала ведьма. От удовольствия она захрюкала, и на мгновение ее ужасное лицо превратилось в еще более омерзительную свиную морду. – Скажите ей «Пока, мамуля!»

Только тогда девочки оторвали от нее взгляд и посмотрели на мать. И закричали от ужаса.

Мама стояла неподвижно, с расширенными пустыми глазами. Руки она расставила в стороны, словно готовилась упасть на пол.

А за ее спиной печь, превратившаяся в какое-то ужасное, вовсе даже и не похожее на творение рук человеческих, а на какую-то чудовищную машину с огромной квадратной пастью. Пасть эта открывалась все шире и шире и приближалась к маме.

– Мама, беги! – разом закричали девочки. Они даже вскочили на ноги, и забыв про страх устремились к ней.

Но было уже поздно. Черная печь раскололась надвое, широко разошлась, затем надвинулась на маму и снова сошлась, потом вернулась обратно.

На том месте, где только что стояла мама, никого не было. Ведьмина печь поглотила ее. Теперь только огонь полыхал в ее жерле. Затем погас и он.

Ведьма тоже исчезла. Только кривая крышка, выбитая из петель валялась рядом с черным проемом погреба.

В этот раз девочки даже не плакали. Просто стояли и смотрели друг на друга. У них даже не было слез. Только вот за руки они схватились так крепко, что они побелели. Но сестры не замечали боли. Что такое боль в руках по сравнению с той болью, которая разом поселилась у них в сердце.

– Ты видела это? – наконец прошептала Маша.

– Да, – беззвучно одними губами прошептала Аня.

– Значит мне это не показалось? – вздохнула Маша. – а ведь мама была такая смелая. Теперь, если даже она не смогла, то и нам тоже…

Она не договорила. Но Аня прекрасно поняла ее.

Теперь должна была наступить очередь одной из них.

Последнее, что увидела Аня, это как падает на пол Маша. Затем все стало темно и тихо.

Девочки потеряли сознание. Силы окончательно оставили их.

– Теперь мне все равно!

Это была последняя мысль, которая пролетела в голове у Ани. И еще она подумала, что теперь то уж точно, она умирает.

Но она не умерла. Неизвестно, сколько прошло времени, но сознание вернулось к ней. Она открыла глаза, увидела вокруг разгромленное и изуродованное жилище, когда-то такое милое и уютное, и все вспомнила.

– Мама! – прошептали ее губы. – Мамочка!

И Аня заплакала. Теперь были и слезы и силы для этого.

Не переставая плакать, она поднялась на четвереньки, кое-как приблизилась к лежащей на полу сестре и склонилась над ней. Ее горячие слезы брызнули на лицо сестры, и та тихо простонала. Аня дотронулась до ее лица, и Маша открыла глаза.

– Мама! – простонала она, увидела Аню и и счастливо улыбнулась. – Мамочка!

Кажется, она не узнавала Аню.

– Это же я! – воскликнула Аня. – Маша, ты что, не узнаешь меня?

– Мама? Ведь это же ты! А где папа? Где Аня? Где мои папа и сестра?

«Неужели она сошла с ума? – подумала Аня. – Вполне возможно, после всего, что было. Тогда, Маша по-своему счастлива, если не осознает того, что случилось».

Аня продолжала плакать, и слезы ее обильно капали на сестру. И взгляд Маши, до этого затуманенный и бессмысленный начал наполняться жизнью и разумом. И сразу же в нем отразился дикий безумный страх.

– А где ведьма? – вскочила она.

Аня вздрогнула и отпрянула от сестры. Они вдвоем уставились туда, откуда пыталась вырваться итак и не вырвалась ведьма.