Дмитрий Суслин - Больница скорой помощи

Раздался звонок, и Маргарита Васильевна пошла открывать.

– Это наверно Сережа, – сказала Надежда. Она сидела на старинном диване и вязала оранжевый жилет.

Она оказалась права. Сергей поздоровался, поцеловал мать и прошел в квартиру. Ужин уже ждал его. Круглый стол, который по-старинному стоял в центре комнаты, был накрыт.

– Здравствуй, Надежда, – кивнул он головой тетке.

– Сереженька, здравствуй, милый! – голос у Надежды был немного скрипучий и неприятный. Сергей сморщился как от головной боли. А тетя продолжала петь: – Где ты пропадал? Мы с Марго совсем извелись. Разве можно так себя вести?

– Ты же знаешь, я готовлюсь в аспирантуру. У меня в декабре экзамены.

– В декабре? – Это вошла мама. – Странно, с каких это пор ты стал готовиться к экзаменам за несколько месяцев до сдачи? Как поживает Валентина? Ты не сделал еще ей предложения? Кажется она порядочная девушка. Хотя я совершенно не разбираюсь в современной молодежи. Не делай такое лицо. Я спрашиваю совершенно серьезно.

– Я не мыл руки, – нашелся Сергей. Он вышел из комнаты в надежде, что когда вернется, у женщин к нему появятся другие вопросы.

Когда он вытирал руки, его взгляд упал на лежащую, на стиральной машине зажигалку. Надежда курила, как заправский матрос. Сергей взял зажигалку и долго смотрел на нее. Потом он сделал высокое пламя и начертил им в воздухе круг.

Что-то хлопнуло. Словно воспламенился сгусток газа, когда включаешь плиту, и долго не можешь зажечь спичку. Сергей вздрогнул. Потом он улыбнулся самому себе в зеркале и пошел в зал. В ванной остался неприятный запах но Сергей не заметил этого.

– Я сделала твое любимое блюдо, чахокбилли из курицы, – сказала Маргарита Васильевна, когда все уселись за стол.

– Ты всегда его баловала, – тут же не удержалась от комментария Надежда.

– Надя не преувеличивай. И не придирайся к моему сыну. Мне иногда кажется, что это Сергей из-за тебя приходит ко мне так редко.

– Правильно, – на глазах тетки тут же появились слезы, – я всегда была тут только приживалкой. Все ласковые слова всегда доставались ему, – она кивнула на Сергея. – Или его отцу.

Сергей усмехнулся. Но уж больно кривая у него получилась усмешка.

– Не будем ссориться, – строго сказала Маргарита Васильевна. – Надя, а ты не говори глупостей. А вспоминать Валентина, отца Сережи в такой час вообще нетактично.

– Почему нетактично? – вмешался в разговор Сергей. – Почему мы никогда не говорим про моего отца? В конце концов, что в этом такого?

Женщины смутились и покраснели.

– Сережа, как ты можешь? – удивленно подняв брови вверх, воскликнула Маргарита Васильевна.

– Я давно уже не ребенок, – сказал Сергей, – могу во всем разобраться без слез и душевных терзаний.

Маргарита Васильевна положила вилку и нож на тарелку и спросила:

– Что ты хочешь узнать?

– Более подробную историю смерти моего отца.

– Странно, – Маргарита Васильевна явно была в смятении, она даже встала со стула, – прошло столько лет, ты никогда не интересовался прошлым. Ничего необычного или странного я тебе рассказать не могу. Все было настолько банально и пошло.

– Говори, Марго, говори, – подбодрила ее Надежда, – раз он хочет знать все, пусть знает все. Ты думаешь, что будешь спать спокойно, когда все узнаешь, Сереженька?

– Не твое дело! – огрызнулся Сергей. – Что ты всегда лезешь не в свои дела?

Тетка обижено поджала губы и замолчала.

– Ладно, слушай, – сказала мама. – Только не думай, что я знаю больше тебя. Твоего отца нашли в бессознательном состоянии в сквере около пединститута. Рядом с ним валялась пустая бутылка от водки. Те, кто его нашел, вызвали скорую помощь. Валентина увезли, но спасти не смогли. У него было острое отравление, и врачи не смогли определить, каким ядом он отравился. Валя промучился трое суток и умер, не приходя в сознание. Все! Больше я тебе ничего не могу сказать. Официальная версия – самоубийство.

– А неофициальная? – спросил Сергей.

Маргарита Васильевна вздрогнула.

– Неофициальная? – растеряно спросила она.

– Да.

– Как тебе не стыдно, Сергей? – вмешалась Надежда. – Какие еще могут быть неофициальные версии?

– Я хотел спросить: кто еще мог подсыпать моему отцу яду кроме него самого?

Женщины молчали. Сергей смотрел на них чуть ли не обвиняющим взором, словно перед ним сидели отравительницы. Первой опомнилась Надежда.

– Хорошо, если ты не веришь, что твой отец сам отравился, делай выводы. Тебе известно, что у твоего отца перед смертью была любовница?

– Я не могу это слышать! – Маргарита Васильевна вышла из зала и скрылась в своей комнате.

Сергей молчал.

– Он обманывал твою мать. И все об этом знали, кроме нее, разумеется, – продолжала Надежда. – Марго наивная женщина. Наивная и очень чистая. Ей это даже в голову не могло прийти, что ее обманывают. Она продолжала любить твоего отца, несмотря на то, что он был горький пьяница. И он сам страдал от этого. Но ничего не мог с собой поделать. Ты знаешь, что тогда простому смертному невозможно было от этого вылечиться. Это сейчас экстрасенсы, кодирование, закапывание в глаза и так далее. Раньше этого не было. Кодировали только высших партийных чиновников. Вся страна спивалась, и твой отец вместе со всеми. А тут еще эта Елена Прекрасная! – Надежда презрительно фыркнула, и Сергей понял, что речь пошла о любовнице. – Эта низкая женщина, оказалась для твоего отца последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Он обманывал твою мать и сам страдал от этого, но ничего не мог поделать с собой. Слабости были сильнее его. Он запутывался все больше и больше, в конце концов, ты же сам помнишь последние месяцы его жизни с тобой и мамой.

– Да, это было невыносимо, – вынужден был признаться Сергей.

– Ага! – как-то хищно обрадовалась Надежда. – Ты ведь был ребенком, но тоже все понимал. Я помню, как ты смотрел на него.

– Как?

– Ты смотрел на него так, словно он мешал тебе. И вообще, странный ты был мальчик. У тебя не было ни злости, ни ненависти, как у других детей. Ты просто смотрел сквозь него, как будто его и не существовало. И я видела, что ему от этого было тяжелее всего. Вот он и не выдержал.

Надежда сделала паузу и стала закуривать сигарету с ментолом. Из комнаты матери не раздавалось ни звука. Сергей тоже молчал. Тетка немного успокоилась и продолжила:

– Он вообще был слабым человеком. Никогда не мог выстоять перед трудностями, особенно моральными. Он не смог ни выучиться, ни нормально работать. Он был неудачник. Сейчас таких людей оправдывают, говорят, мол время было такое, которое губило любые способности и таланты, но я этому не верю. Он был просто слабаком и неудачником. И не поверю я никогда, что его отравили. Кому он был нужен? Ленка его отравила! Да ерунда это! Она слишком глупа. Идиотка. До сих пор живет одна. Дура! Нарожала троих детей неизвестно от кого, теперь ходит как нищенка с помойки. Тьфу! А жизнь чужую разрушила. Но видимо Бог есть. Ей это в наказание. А впрочем, я тоже не имею права никого судить. Ни ее, ни твоего отца. И ты тоже не имеешь на это право. Тебя тоже трудно назвать любящим сыном.