Джон Соул - Присутствие

Как ни странно, красота его сохранилась.

Светлые волосы, аккуратно причесанные и сбрызнутые для похорон лаком, чуть разлохматились при упаковке, и Йошихара, не успев подумать, что делает, протянул руку поправить сбившуюся прядь.

Смертная бледность была мастерски подправлена косметикой, и щеки отдавали розовым глянцем так, словно он спит и еще может проснуться.

Вмятинка на подбородке виднелась так же отчетливо, как на фотоснимке, но лицо приняло торжественное выражение смерти – никакого следа смешливых ямочек на щеках.

Йошихара посмотрел на Джеймсона, который стоял теперь с бумажной папкой в руках.

– Вы определили точную причину смерти?

Врач раскрыл папку, просматривая ее содержимое. Всю ночь не покладая рук работала команда лаборантов, препарируя образцы тканей, которые в ходе вскрытия самолично брал Джеймсон.

Как и следовало ожидать, внутренние органы юноши большей частью были здоровы на вид и по существу. Лабораторные анализы не выявили болезней или токсичных веществ.

Или, по крайней мере, каких-либо субстанций, способных убить семнадцатилетнего спортсмена.

Ни стрихнина, ни цианида, ни каких угодно других ядов.

И никаких наркотиков. Абсолютно.

Даже алкоголя или марихуаны.

И все-таки он умер, и лабораторный отчет в руках Стивена Джеймсона четко определял, почему.

– Причиной смерти, – сказал он, – явилась жестокая аллергическая реакция на интересующую нас субстанцию. – Он победно улыбнулся. – Когда прибыла «скорая помощь», мать пыталась вытащить его из машины, которая стояла в закрытом гараже с включенным мотором.

Йошихара кивнул.

– И они дали ему кислород.

– И он умер, – кивнул Джеймсон.

– И погода в Лос-Анджелесе в тот день была...

– Почти идеальной, – опять усмехнулся Джеймсон. – Как сообщали метеорологи, день был хрустальный, каких в Лос-Анджелесе почти уже не бывает.

– Да, не повезло парню, – заметил Йошихара. – А каков был бы результат, если б ему не дали кислородной маски?

– Трудно сказать, – ответил Джеймсон. – Но похоже, что все последние наши объекты чувствуют себя лучше. Пока что четверо из пяти справляются очень неплохо. Конечно, надо учитывать, что воздух в Мехико-сити был на редкость грязный последние дни, но в Чикаго он ничего.

– И как давно они прибыли на места?

– Всего два дня, – сказал Джеймсон.

– Любопытно. А что с местным мальчишкой, который умер? Как его звали?

– Киоки Сантойя. Ему, разумеется, кислорода никто не дал – он был уже мертв, когда мать нашла тело. Но анализы показывают, что его легкие примерно в том же состоянии, что и у этого, – Джеймсон показал на труп на столе.

Йошихара в раздумьи помолчал.

– А двое других местных? – наконец проговорил он. – Мне бы хотелось их видеть. Не на мониторах. Живьем.

У Джеймсона затуманились глаза.

– Не уверен, что это удачная идея, – начал, он. – Если кто-нибудь из них вас узнает...

– Ну и что, что узнает? – хмуро перебил его Йошихара. – Они ведь вряд ли отсюда выберутся, не так ли?

Стивен Джеймсон неопределенно наклонил голову. Не годится выказывать боссу свои чувства.

– Как вам угодно, – сказал он, открывая перед Йошихарой дверь. Они миновали комнату, где находилось множество резервуаров со сжатым газом, и вошли в следующую.

Эта была пуста, если не считать большой плексигласовой камеры посередине.

Камера была наполнена коричневатым газом.

Сквозь дым едва виднелись фигуры двух юношей. Обнаженные, они спали на полу, подложив руки под голову. Но когда Такео Йошихара стал их разглядывать, глаза одного из них, того что побольше и, насколько можно было судить, полинезийца по происхождению, внезапно раскрылись. В одно мгновение он оказался в низкой стойке, готовый прыгнуть.

Совсем как животное, подумал Йошихара. Как почуявший врага дикий зверь. Он шагнул вперед, точно так же, как сделал бы, намереваясь ближе взглянуть на обезьяну в зоопарке.

Юноша прыгнул, простирая руки, чтобы вцепиться ему в горло, ударился о плексигласовую стену и рухнул на пол, взвыв от боли.

Теперь проснулся и второй экземпляр, поменьше, смотрел сквозь прозрачную стенку, яростно горя глазом.

– Мы так и не выяснили, как они включились в эксперимент? – отвернулся Йошихара от клетки, чтобы спросить Джеймсона.

– Поскольку я уверен, что они сами этого не знают... – начал тот, но Йошихара опять прервал его.

– Меня не интересует, что они знают. Меня интересует, как случилось, что они оказались под воздействием нашей смеси. Выясните это. К концу дня мне нужен ответ. Ясно?

Джеймсон нервно сглотнул, но кивнул, зная, что выбора у него нет.

– Отлично, – мягко сказал Йошихара. Затем, не бросив и взгляда на запертых в плексигласовой камере, прошел анфиладой комнат, поднялся лифтом на первый этаж и вышел пройтись по саду.

У него час в запасе перед тем, как уехать. Если не считать этой занозы с местными мальчишками, в основном все идет гладко. И даже проблема с местными – под контролем.

– Под контролем, – повторил он про себя. Было бы лучше, конечно, если бы все испытуемые находились подальше от Мауи, как оно и планировалось. Но раз уж случился сбой – и он узнает в деталях, как этот сбой случился – грех не использовать преимущества создавшейся ситуации.

Поскольку, пока они живы, мальчишки, запертые в лаборатории, являются источником важных научных знаний.

Пока живы.

Такео Йошихару нимало не волновала продолжительность жизни Джеффа Кины и Джоша Малани. Ведь куда более ценными – по сути говоря, единственно ценными – будут научные данные, полученные в результате исследования их трупов.

Катарина как раз сворачивала с Хана-хайуэй на узкую проселочную дорогу в поместье, когда услышала над головой характерное «уап-уап-уап», производимое винтом вертолета. Хотя звук раздавался пугающе близко, самой машины она не видела. Машинально остановив форд, она высунулась в окно, чтобы взглянуть в небо, козырьком руки прикрывая глаза от блеска утреннего солнца. Вертолет появился низко над кронами деревьев, подпрыгивая и зависая – прозрачная, непрочная стрекоза. Когда он проплыл над самой головой Катарины, ей показалось, что Стивен Джеймсон и Такео Йошихара смотрят вниз из своей плексигласовой скорлупки, и она повернулась проводить их взглядом, предполагая, что вертолет сделает круг и пойдет влево, к аэропорту в Кахулуи.

Ничего подобного. Он развернулся направо и исчез за прикрытием скал, вздымающихся почти на двести футов прямо посреди джунглей.

Только когда замолк шум пропеллера, Катарина завела мотор и двинулась по узкой дороге. Как обычно, при ее приближении ворота раздвинулись, и практически не потребовалось снизить скорость, чтобы миновать их. Впрочем, сегодня у нее мурашки пошли по коже, когда она почувствовала на себе внимательный глаз камеры, и, проезжая по поместью, пришлось сдерживаться, чтобы не вертеть головой в поисках других камер.