Дин Кунц - Неведомые дороги (сборник)

– Вы живете, как на пороховой бочке.

– Да, но подведенный к ней бикфордов шнур тлеет очень медленно.

– Почему вы до сих пор не переехали?

– Бюрократы. Бумаги. Задержки. Если бы мы выехали до того, как государство подготовило все документы, они бы заявили, что дом брошен, и заплатили бы за него гораздо меньше. Так что приходится жить здесь, рисковать, подстраиваться под них, если хочешь, чтобы тебе выплатили более-менее приличную компенсацию.

Открыв одну коробку с патронами, Селеста взялась за вторую.

– Ты знаешь, как управляться с этими ружьями? – спросил Джой.

– Я стреляю по тарелочкам и охочусь с отцом с тринадцати лет.

– На охотницу ты не похожа. – Он начал заряжать "ремингтон" двадцатого калибра.

– Никогда никого не убивала. Всегда целюсь мимо.

– Твой отец этого не замечал?

– Дело в том, что когда бы мы ни охотились, с карабинами или ружьями, на мелкую дичь или на оленя, он тоже всегда нарочно промахивается. Только не знает, что я в курсе.

– Какой же смысл в такой охоте?

Заряжая второй "ремингтон", она тепло улыбнулась, подумав об отце.

– Ему нравится гулять по лесу, особенно по утрам, вдыхая аромат сосен... и проводить время со мной. Он этого не говорил, но я всегда чувствовала, что ему хотелось сына. Когда мама рожала меня, у нее возникли осложнения, она больше не могла иметь детей. Вот я и старалась, как могла, заменить отцу сына. Он думает, что я – настоящий сорванец.

– Ты удивительная.

Селеста торопливо рассовала запасные патроны по карманам черного дождевика.

Джой встретился с ней взглядом, окунулся в таинственные глубины и едва выплыл. Столь необычная девушка встретилась ему впервые, и он надеялся, что она найдет в его глазах что-нибудь притягательное.

– Ты думаешь, Беверли первая? – спросила Селеста после того, как Джой рассовал запасные патроны по карманам джинсовой куртки.

– Первая?

– Кого убил Пи-Джи.

– Я на это надеюсь... но не знаю.

– Я думаю, были и другие, – очень серьезно сказала она.

– После этой ночи, после Беверли, когда я позволил ему выйти сухим из воды, я знаю, что были и другие. Вот почему он ведет цыганский образ жизни. "Поэт автострад", чтоб я сдох. Ему нравится переезжать с места на место, потому что таким образом он перемещается по территориям, которые контролируют разные полицейские управления. Я не осознавал этого раньше, не хотел осознавать, но это классический социопатический профиль: одинокий странник, чужак, незнакомец везде и всюду, практически невидимка. Маньяка-убийцу поймать куда проще, если он совершает свои чудовищные преступления в одном и том же регионе. Тут надо отдать должное блестящей задумке Пи-Джи. Он выбрал себе профессию перекати-поля, преуспел в ней, стал богатым и знаменитым и при этом получил идеальное прикрытие, возможность убивать кого угодно и где угодно, практически оставаясь вне подозрений: ему же необходимо переезжать с места на место, чтобы собирать материал для своих прекрасных книг, наполненных любовью, мужеством и состраданием.

– Но все это, насколько я понимаю, в будущем, – заметила Селеста. – Может, в моем будущем, может, в нашем. А может, есть только одно возможное будущее. Я не знаю, как оно устроено... не хочу даже думать об этом.

Джой почувствовал горечь во рту, словно слово правды могло быть таким же горьким, как лекарство.

– Я не знаю, какое это было будущее, одно из возможных или единственное, на мне все равно лежит часть вины за убийства, совершенные им после того, как он сделал это с Беверли, потому что в тот вечер я мог положить этому конец.

– Вот почему ты сейчас здесь со мной. Чтобы исправить допущенную тобой ошибку. Чтобы спасти не только меня, но и всех, кого он убил бы потом... и чтобы спасти себя, – она подняла со стола ружье, дослала патрон в казенник. – Но я говорила про другое. По-моему, Пи-Джи убивал и до Беверли. Слишком уж хладнокровно он говорил с тобой, Джой, слишком гладкой получилась сказочка о том, что она выбежала на дорогу перед его машиной в Пайн-Ридж. Если бы она была его первой жертвой, он мог бы и запаниковать. Особенно в тот момент, когда ты открыл багажник и обнаружил тело. Если учесть, с какой легкостью он обвел тебя вокруг пальца, получается, что он привык возить в багажнике трупы женщин в поисках укромного места, где можно их бросить. Он досконально продумал свое поведение на случай, что кто-то обнаружит тело до того, как он успеет от него избавиться.

Джой склонялся к мысли, что Селеста в этом права, как и в том, что телефонные провода оборвал отнюдь не ветер.

Неудивительно, что он запаниковал в кабинете Генри Кадинска, когда адвокат познакомил его с завещанием отца. Пи-Джи посылал отцу кровавые деньги, такие же грязные, как тридцать сребреников Иуды. Наличные, полученные от самого дьявола, и то были чище.

Джой передернул затвор, загоняя патрон в казенник своего ружья.

– Пошли.

На улице мокрый снег прекратился, но дождь лил по-прежнему. Хрупкий ледок, образовавшийся на тротуарах и мостовой, быстро таял.

В этот вечер Джой промок и продрог, но последние двадцать лет холод вообще ни на секунду не покидал его души, так что к этому он привык.

Сойдя с крыльца, Джой увидел, что капот "Мустанга" поднят. Селеста, посветив фонариком на двигатель, поняла, что крышка трамблера исчезла.

– Пи-Джи, – констатировал Джой. – Забавляется.

– Забавляется?

– Для него все это – забава.

– Я думаю, сейчас он наблюдает за нами.

Джой оглядел соседние покинутые дома, деревья между ними. Кварталом южнее улица переходила в заросший лесом холм, на севере – упиралась в пересекавшую город Коул-Вэлью-роуд.

– Он где-то здесь, – голос Селесты дрогнул.

– Скорее всего. Но при таком дожде мы его не найдем. Ладно. Сделаем, как планировали. Предупредим остальных. Кто живет ближе? Теперь придется топать пешком.

– Ближе Джон и Бет Биммеры и с ними Ханна, мать Джона. Милая старушка.

– Будем надеяться, что мы не опоздали.

– Пи-Джи пришел сюда из церкви раньше нас, перерезал телефонный провод и дожидался, пока мы приедем, чтобы вывести из строя автомобиль. У него просто не было времени расправиться с Биммерами.

Тем не менее стоило поспешить. Но бежать по скользкому тротуару Джой с Селестой не решались, боясь подвернуть ногу.

Когда полквартала осталось позади, под землей вновь загудело, на этот раз сильнее. Асфальт под ногами затрясся, словно ладья Харона больше не пересекала реку Стикс, уступив перевозку душ грохочущим подземным поездам. Как и прежде, гул и тряска длились не более минуты.

Биммеры жили на Северной авеню. Маленькая улочка, конечно же, не заслуживала столь пышного названия. Асфальт потрескался, колдобины плавно перетекали в ухабы, будто внутреннее давление постоянно испытывало тротуар и мостовую на прочность. Даже в темноте когда-то белые дома выглядели очень грязными. Они не просто нуждались в покраске, их, похоже, вымазали сажей. Половина сосен засохла, остальные, с деформированными стволами, росли не вверх, а вкось.