Дин Кунц - Неведомые дороги (сборник)

– Я могу понять, что люди завидовали, боялись тебя, – сказала Энни. – Некоторые из них... но не все. Я думаю, ты – великий человек.

Жестами он как мог пытался объясниться. Дважды буркнул, стараясь что-то сказать, но безуспешно.

– Ты читал их мысли, – прервала его Энни. – И что? Полагаю, у каждого есть секреты. Но обижать тебя за то... – она печально покачала головой. – Что ж, больше тебе не придется бежать от своего таланта. Вместе мы сможем обратить его тебе на пользу. Мы вдвоем против всего мира.

Он кивнул. Но уже печалился из-за того, что вселяет в нее ложные надежды, потому что в этот момент произошла смычка. Мгновением раньше ее не было, а тут появилась. И он понимал, что и на этот раз все пойдет обычным путем. Узнав про смычку, она сразу запаникует.

В прошлом такое случалось лишь после интимной близости. Но Энни была особенной, ведь смычка произошла еще до того, как они занялись любовью.

На следующий день Энни не один час строила планы на будущее. Олли слушал. Наслаждался возможностью мечтать о том, чего никогда не будет, знал, сколь недолго продлится эта радость. Смычка ставила на радости крест.

После обеда, когда они лежали на кровати, держась за руки, пришла беда, как он и ожидал. Энни долго молчала, о чем-то думая, потом спросила:

– Сегодня ты читал мои мысли?

Лгать смысла не было. Олли кивнул.

– Много?

Да.

– Ты знаешь все до того, как я говорю?

Он молчал, похолодевший, испуганный.

– Ты читал мои мысли весь день?

Он кивнул.

Энни нахмурилась, заговорила тверже:

– Я хочу, чтобы ты это прекратил. Ты прекратил?

Да.

Она села, отпустила его руку, пристально всмотрелась в него.

– Но ты не прекратил. Я чувствую, что ты внутри меня, наблюдаешь за мной.

Олли не решился отреагировать.

Она взяла его за руку.

– Неужели ты не понимаешь? Я чувствую себя такой глупой, что-то лопочу, а ты уже все знаешь, прочитал в моей голове. Я чувствую себя идиоткой, что-то втолковывающей гению.

Он попытался успокоить девушку, сменить тему. Что-то проквакал, словно заколдованная лягушка, жаждущая вернуться в обличье принца [26], но вновь обратился к жестам.

– Если бы у нас обоих был этот дар... – продолжила она. – Но он только у тебя, и я чувствую себя... ущербной. А то и хуже. Мне это не нравится, – она помолчала. – Ты перестал?

Да.

– Ты лжешь, не так ли? Я чувствую... да... я уверена, что могу тебя чувствовать... – тут до нее дошло, и она отодвинулась он него. – Ты не можешь прекратить читать мои мысли?

Олли не мог объяснить, как появляется смычка: однако стоило ему проникнуться к женщине глубокими чувствами, их разумы каким-то образом соединялись. Он не понимал механизма этого явления, но такое с ним уже случалось. Он не мог объяснить, что теперь она стала продолжением его самого, его частью. Он мог лишь кивать, признавая ужасную правду: «Я не могу перестать читать твои мысли, Энни. Я читаю их точно так же, как и дышу. Это физиологическое».

– Никаких секретов, никаких сюрпризов, ты знаешь все.

Медленно текли минуты молчания.

– Ты начнешь жить за меня, принимать решения, заставлять меня сделать то или иное, без моего ведома? Или уже начал?

До такой степени он контролировать ее не мог, но знал, что она ему не поверит. С учащенно забившимся сердцем она сдалась первобытному страху, который ему уже доводилось видеть в других.

– Я хочу уйти прямо сейчас... если ты меня отпустишь.

С грустью, трясущейся рукой он коснулся ее лба и погрузил в глубокий сон.

В ту ночь, пока она спала, Олли прощупал ее рассудок и стер кое-какие воспоминания. Бутылку с вином он держал между ног и пил, пока работал. Задолго до рассвета он сделал все, что хотел.

По темным, пустынным улицам отнес спящую Энни в проулок, где и нашел, опустил на землю, подсунул под нее сумочку. При ней остались нетерпимость к наркотикам, вновь обретенные уверенность в себе и ощущение личностной значимости, которые могли помочь ей начать новую жизнь. Его подарки.

Олли вернулся домой, не взглянув в последний раз на ее прекрасное лицо.

Открыл вторую бутылку с вином. Несколько часов спустя, уже набравшись, вдруг вспомнил слова "друга" детства, произнесенные после того, как он впервые продемонстрировал свой талант: "Олли, ты сможешь править миром! Ты – супермен!"

Олли громко рассмеялся, расплескав вино. Править миром! Он не мог править собой. Супермен! В мире обычных людей супермен не король, даже не романтический бродяга. Он – изгой. А будучи изгоем, ничего не может добиться.

Он думал об Энни. О неразделенных мечтах и любви, о будущем, которое так и не реализовалось. И продолжал пить.

Ближе к полуночи наведался в проулок за рестораном "У Стазника", чтобы порыться в мусорных баках. Во всяком случае, собирался порыться. Вместо этого провел ночь, бродя по улицам, выставив перед собой руки – слепец, пытающийся нащупать путь. Энни понятия не имела о его существовании.

Ни малейшего понятия.

К собственности у Билли Никса отношение было двойственное. Он верил в пролетарский идеал разделенного богатства, если, конечно, богатство это принадлежало кому-то другому. А вот за принадлежащее ему лично Билли бился бы до последней капли крови. Простая, приземленная, удобная философия вора, каковым, собственно, Билли и был.

Занятие Билли отражалось на его внешности. Про таких говорят: скользкий тип. Густые черные волосы зачесывал назад, выливая на них никак не меньше бочки ароматического масла. Грубая кожа постоянно поблескивала потом, словно у больного малярией. Двигался он плавно и быстро, как кошка, ловкостью рук не уступал фокуснику. Глаза напоминали озера техасской нефти – влажные, черные и глубокие, в которых не было места человеческой теплоте или чувствам. Если бы дорога в ад требовала смазки, дьявол определенно мог использовать в этом качестве Билли.

Ему не составляло труда столкнуться с ничего не подозревающей женщиной, экспроприировать ее сумочку и отскочить на добрых десять футов, прежде чем женщина успевала сообразить, что ее ограбили. Сумочки с одной ручкой, с двумя, без ручек, сумочки, которые носили на плече и в руке, все они означали для Билли Никса легкие деньги. Оберегала жертва свою сумочку или забывала о ее существовании, никакого значения не имело. Если Билли нацеливался на сумочку, она становилась его добычей.

В ту апрельскую среду, изображая пьяного, он ткнулся плечом в хорошо одетую женщину средних лет на Броуд-стрит, рядом с универмагом "Бартрамс". Когда она в отвращении отпрянула, Билли ловко сдернул с ее плеча сумочку и сунул в пластиковый мешок, который держал в другой руке. Покачиваясь, отошел на шесть или восемь шагов, прежде чем до женщины дошло, что столкновение произошло не случайно. Когда жертва завопила: "Полиция!" – Билли бросился бежать. Когда добавила: "Помогите, полиция, помогите!" – слова эти донеслись до Билли из далекого далека, с границы зоны слышимости.