Эндрю Найдерман - Адвокат дьявола

– Может, потом у вас найдется время, когда освободитесь, – предложила Мириам.

– Конечно. – Однако в тоне Хелен не было уверенности, что у нее найдется свободная минутка. Она огляделась по сторонам. – А у вас тут уютно, совсем, как было... – видимо, она хотела сказать "как у Джеффи", – совсем, как у нас, – поправилась она.

– Здесь, наверное, так здорово жить – столько музеев вокруг, ресторанов.

– Да. Здесь мы близки ко всему. Как к хорошему, так и к плохому.

– Зачем говорить о плохом? – скуксилась Джин, разочарованно глядя на соседку. Норма тоже посмотрела на нее с укоризной.

– Но я ничего такого не имела в виду. Вы же не делаете ничего плохого? – спросила Хелен, словно размышляя вслух. Казалось, она в этот миг забыла о их существовании. Мириам посмотрела на Норму, та покачала головой. Джин выразительно закатила глаза к потолку.

– Тебя отвезет Харон? – спросила Норма, очевидно, желая поскорее от нее избавиться.

– Кто же еще? Всех перевозит Харон, – отозвалась Хелен. – Это его работа.

Странно, подумала Мириам. Что значили эти слова? Здесь был какой-то скрытый смысл – или эта женщина находилась в прострации, не совсем понимая, что говорит. Может, у нее температура?

– Так он, наверное, уже ждет тебя внизу, – подсказала Джин.

Мириам заметила, как блуждающий взор Хелен вдруг сфокусировался на двух ее новых подругах. Затем она вновь улыбнулась как ни в чем не бывало и обратилась к Мириам:

– Простите, что мой первый визит оказался столь краток. Я просто забежала познакомиться перед походом к доктору.

– Спасибо вам за все, за визит и за подарок. Ах, я даже не успела развернуть. Как неучтиво с моей стороны. Просто я...

– Все в порядке, – Хелен остановила ее жестом, и Мириам увидела в ее взгляде мучительную боль. – Посмотрите потом... когда останетесь одна. Там есть... некий посыл.

– В самом деле? Звучит интригующе. – Она стала разворачивать обертку.

Хелен отступила и уперлась взглядом в Норму и Джин, которые, не отрываясь, смотрели, как Мириам достает картину из упаковки. Отбросив бумагу, она подняла ее перед собой.

Воцарилась долгая пауза. Некоторое время никто не находил слов. Краски живые и настолько яркие, что холст кажется объемным. Сперва Мириам даже не поняла, где верх, а где низ и как его надо правильно держать.

Картина казалось подсвечена лампочкой с обратной стороны холста. В центре было нечто вроде солнца – или католической облатки, от которой разбегались синие мазки. Темно-зеленый частокол, с острыми краями, щерился внизу. Над ним повисла размытая женская фигура, в которой отчетливо различимым было только лицо, с застывшей на нем предсмертной мукой. Под грозным частоколом бурлило море кипящей крови, с белыми пузырями, похожими на костяные черепа.

– Да, тут в самом деле заложен посыл, – глубокомысленно сказала Норма.

– Какие цвета! – обратила внимание Джин.

– Ничего подобного я не видела, – пробормотала Мириам и тут же подумала, не истолкуют ли ее превратно. – То есть я хотела сказать...

– Если вам не понравилось, я пойму, – спокойно сказала Хелен. – Как я уже говорила, это не совсем обычная картина.

– Нет, нет, что вы, теперь я с ней не расстанусь. Мне всегда хотелось иметь картину, что-нибудь такое... выразительное. Вот интересно, что скажет Кевин, когда увидит, ему тоже непременно понравится. – Она обратилась к Хелен: – Вещь весьма необычная, тут есть о чем подумать. Огромное спасибо. – На миг она задержала взгляд на Хелен. – Вы вложили в нее нечто сокровенное, не так ли?

– Да.

– Тем ценнее для меня эта картина. – Мириам постаралась, чтобы это прозвучало искренне, но тут же поняла, что получилось у нее, скорее, покровительственно. – Нет, правда, – добавила она на всякий случай, чтобы в ее искренности не оставалось сомнений.

– Если не сейчас, то потом, – пророчески произнесла Хелен, будто пифия. Мириам оглянулась на Норму и Джин. Обе старательно поджали губы, сдерживая смех. – Ну что ж, мне пора. Жаль, что приходится покидать вас так скоро, но...

– Нет, что вы, я все понимаю.

"Больше, чем ты думаешь", – подумала Мириам.

– Мы еще встретимся. Как только мы устроимся, заходите с Полом на огонек.

Хелен усмехнулась.

– Благодарю за приглашение, – она двинулась к выходу.

– И вам спасибо, что зашли, – крикнула Мириам вслед.

Никто больше не сказал ни слова, пока дверь не захлопнулась.

Тогда Норма с Джин переглянулись и разразились хохотом. Мириам покачала головой, улыбаясь.

– И что мне с этим делать?

– Повесь в кладовке.

– Или на входной двери, снаружи, – предложила Джин. – Будет отпугивать воров и торговых агентов.

– Мне ее отчего-то так жаль. У нее явно не в порядке с психикой. Эта картина... – Мириам снова посмотрела на "подарок". – Это же чистый кошмар!

– Но это и есть ее "посыл", – повторила Норма услышанное от Хелен слово, и они снова прыснули.

– Поставлю ее пока в углу, до возвращения Кевина. Как только он ее увидит, то поймет, почему я ее не повесила.

– Но ты была на высоте, – заметила Норма. – С ней так и надо разговаривать.

– Полагаю, она постоянно посещает доктора?

– Еще бы. Бедняга Пол, на него столько свалилось. Надо бы как-то помочь, правда, Джин?

– Несколько недель после смерти Глории мы звонили ей и пытались вытащить куда-нибудь, чтобы отвлечь, но она сидела взаперти. Предпочла остаться наедине со своими переживаниями. Наконец, мистер Милтон сделал Полу замечание, в том смысле, что надо бы что-нибудь предпринять. "Надо что-то делать, Пол", – сказал он. Тебе она кажется странной, но ты еще не видела, какой она была после похорон Глории. Однажды она пришла ко мне и закатила такую истерику... Она кричала, что мы все должны убираться отсюда, что нам всем угрожает опасность... будто этот дом виновен в смерти Глории и самоубийстве Ричарда. Я ничего не поняла из этого лепета и, в конце концов, позвонила Дейву. Он связался с Полом, и тогда явился Пол и отвел ее домой.

– Вызвали доктора, и он прописал ей транквилизаторы и снотворное, – продолжила рассказ Норма. – Она и сейчас, скорее всего, под влиянием препаратов.

– Наверное, они с Глорией Джеффи были близкими подругами.

– Ну, уж не более близкими, чем мы, – заметила Джин с ноткой обиды.

– Я только подумала...

– Просто она слишком чувствительна и ранима, – пояснила Норма, коснувшись лба тыльной стороной кисти. – Она же художник, а в душе творческого человека постоянный хаос. И, потом, – продолжала она профессорским голосом, – она видит трагическую иронию, всегда присутствующую в оборотной стороне явлений. – Норма выразительно вздохнула.

– И все равно мне ее жалко, – призналась Мириам, поглядев в сторону двери, будто там еще стоял бесплотный призрак душевнобольной женщины.