Энн Райс - Мэйфейрские ведьмы

К величайшему сожалению тех из нас, кто всю свою жизнь посвятил Мэйфейрским ведьмам, Артур Лангтри не имел ни времени, ни возможности ознакомиться с документами, касавшимися именно их. Лангтри и сам сокрушался по этому поводу и незадолго до того, как их историей занялся Стюарт Таунсенд, даже извинялся перед коллегами.

Впрочем, о каких извинениях с его стороны могла идти речь — ведь не мог же он лично заниматься каждой такой семьей, попадавшей в поле зрения ордена.

Тем не менее Лангтри чувствовал себя ответственным за исчезновение Стюарта, а потому никто не в силах был его удержать, и вопреки всем возражениям в августе 1929 года он отправился в Луизиану. Как я уже говорил, его мучила вина за судьбу Стюарта, за то, что он не возражал против данного тому разрешения, хотя в глубине души чувствовал: Таунсенда нельзя посылать в Америку.

— Мне так хотелось, чтобы кто-нибудь туда поехал, — признался Лангтри перед своим отъездом из Лондона. — Мне так хотелось, чтобы хоть что-то наконец прояснилось. И я подумал, что, быть может, этому странному техасцу удастся все-таки пробиться сквозь глухую стену.

К тому времени Лангтри было уже без малого семьдесят четыре. Высокий, сухопарый, с жесткими чертами резко очерченного лица, со стального отлива седыми волосами и глубоко посаженными глазами, он обладал удивительно приятным тембром голоса и безукоризненными манерами. Конечно, в каких-то мелочах возраст уже давал о себе знать, однако ни у кого не возникало сомнений, что Артур Лангтри по-прежнему здоров и крепок.

За годы службы ему довелось повидать многое, точнее, «абсолютно все». Он был очень сильным экстрасенсом, медиумом, и при встрече с любого рода проявлениями сверхъестественного совершенно не испытывал страха. Однако никогда не действовал поспешно или неосмотрительно. Беспечность не входила в число отличительных качеств его характера, и его ни в коей мере нельзя было обвинить в недооценке опасности того, с чем приходилось сталкиваться. Иными словами, если судить по отчетам Артура Лангтри, это был исключительно уверенный в себе и сильный человек.

Узнав об исчезновении Стюарта Таунсенда, он ни минуты не сомневался в том, что тот мертв. Быстро перечитав материалы, касавшиеся Мэйфейрских ведьм, он тут же увидел, какую именно ошибку допустил орден.

Двадцать восьмого августа 1929 года Лангтри прибыл в Новый Орлеан, поселился в отеле «Сент-Чарльз» и незамедлительно написал домой, как когда-то и Стюарт Таунсенд.

Дабы впоследствии, ни у кого не возникло сомнений в том, что он действительно останавливался в этом отеле, Лангтри оставил свои данные — имя и фамилию, а также лондонский адрес и номер телефона — сразу нескольким людям из числа обслуживающего персонала. Затем он позвонил в Обитель и сообщил номер своей комнаты в отеле и ряд деталей, отмеченных им по прибытии.

После этого в баре отеля он встретился с одним из агентов ордена — самым компетентным из наших частных детективов — и попросил бармена подать выбранные напитки им в номер.

Лангтри лично убедился в достоверности всей полученной орденом информации. Он также узнал, что Стелла больше не испытывает желания помогать в каком бы то ни было дальнейшем расследовании. Теперь она наотрез отказывалась от встреч с детективами, заявив, что ничего не знает, помочь ничем не может и вообще устала от расспросов.

«Едва расставшись с этим человеком, — писал в отчете Лангтри, — я почувствовал, что за мной следят. Это было не более чем ощущение, однако совершено определенное. И я был уверен, что слежка каким-то образом связана с исчезновением Стюарта, хотя в разговорах со служащими отеля я ни словом о нем не обмолвился.

Вот почему я счел необходимым тщательно обследовать все помещения отеля в поисках хоть каких-нибудь следов пребывания Стюарта. Однако, по моему глубокому убеждению, убит он был отнюдь не в этом отеле. А те люди, которые пристально наблюдали за каждым моим шагом, явно действовали по чьему-то поручению — кто-то им заплатил. Я принял решение без промедления войти в контакт со Стеллой».

Из своего номера Лангтри позвонил Стелле Мэйфейр. Она взяла трубку в своей комнате и, судя по всему, только что проснулась, несмотря на то что шел уже пятый час дня. Стелла крайне неохотно согласилась вновь вернуться к интересующей Лангтри теме. Вскоре Лангтри стало ясно, что ее переживания вполне подлинны.

— Поверьте, я действительно не имею ни малейшего представления о том, что могло с ним случиться, — уверяла она сквозь слезы. — Мне он понравился, правда понравился. Он был такой странный, такой загадочный. Знаете, ведь мы с ним переспали.

Лангтри даже не нашелся что сказать в ответ на столь откровенное признание. Голос Стеллы звучал поистине завораживающе. Сомневаться в искренности ее слез не приходилось.

— Да-да, это правда, — продолжала Стелла. Несмотря ни на что, она не утратила присутствия духа. — Я уже говорила полиции, что затащила его в одно ужасное местечко. Он мне понравился. Очень понравился. Я просила его не приближаться к нашему семейству. Просила! У него в голове бродили какие-то странные идеи. Но он же ничего не знал. Я уговаривала его уехать. Может быть, он все-таки так и сделал? Во всяком случае, я так подумала — решила, что он меня послушался и уехал.

Лангтри объяснил Стелле, что Таунсенд был его коллегой по работе, что они знали друг друга много лет, и умолял ее помочь выяснить, что произошло на самом деле.

— Коллега? — удивилась Стелла — Так, значит, вы тоже из этой компании?

— Да, если вы имеете в виду Таламаску…

— Ш-ш-ш-ш, тише, послушайте, что я вам скажу. Кем бы вы ни были, двери этого дома для вас открыты. Но лучше, если вы придете сюда завтра вечером. Я организую вечеринку. И вам будет несложно… ну, скажем так, смешаться с остальными гостями. А если кто-либо спросит, кто вы такой и что вы здесь делаете, — хотя я в этом очень сомневаюсь, — то достаточно сказать, что вас пригласила Стелла и что вам нужно со мной поговорить. Только ради всего святого заклинаю вас даже не заикаться о Таунсенде и не упоминать название этой вашей… как ее? Ну, вы меня понимаете…

— Таламаски…

— Да, А теперь слушайте. Там будут сотни людей — от аристократов до бедняков. Будьте осмотрительны. Когда подойдете ко мне с приветственным поцелуем, просто шепните свое имя. Кстати, как вас зовут?

— Лангтри. Артур Лангтри.

— Гм-м… Что ж, хорошо. Запомнить нетрудно. Еще раз прошу вас соблюдать осторожность. А сейчас мне пора. Обещайте мне, что придете. Вы просто обязаны прийти.

Лангтри заверил ее, что придет непременно, что бы ни случилось. А в завершение разговора спросил, помнит ли она фотографию, на обороте которой написала: «Таламаске с любовью. Стелла P. S. Другие тоже наблюдают».