Лорел Гамильтон - Лазоревый грех

— В кухне ящик с перчатками, берите сколько вам надо. А я пошел на улицу покурить.

— Я не знала, что вы курите.

— Только что начал. — Он посмотрел на меня, и в глазах его стоял ужас. — Я видал и похуже, Блейк. Мы с вами вместе проходили через худшее. Наверное, я просто старею.

— Ну-ну, Мерлиони, только не вы.

Он улыбнулся, но как-то машинально.

— Я скоро вернусь. — Потом улыбка стала шире. — И не говорите Дольфу, что я не выставил вашего водителя на улицу.

— Честное скаутское.

Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. В доме было очень тихо, и только шелестело отопление. Слишком тихо здесь было для свежего места преступления, слишком недвижно. Полагалось, чтобы всюду сновали люди, а сейчас мы стояли в двери в колодце тишины такой густой, что слышен был шум собственной крови в ушах, гулкий, наполняющий чем-то беззвучие.

Волосы у меня на затылке встали по стойке «смирно», и я повернулась к Джейсону. Он стоял в своей детской синей футболочке, спрятав безмятежное лицо за темными очками, но из него текли струйки энергии, проползая нервирующим ветром по коже.

Он такой был с виду милый, безобидный. Но если уметь ощущать, кто он такой, он уже ни милым, ни безобидным не кажется.

— Что с тобой? — шепнула я.

— А ты не чуешь запаха? — хрипло шепнул он.

— Какого запаха?

— Мясо, кровь.

Черт побери.

— Нет, — ответила я, но ощущение его ползучей энергии на коже вызвало и моего зверя, как призрак из глубины тела. Эта фантомная тень потянулась во мне, как здоровенный кот, просыпающийся от долгой дремы, и я тоже учуяла. Не только кровь — Джейсон был прав. Мясо. Кровь пахнет сладковато и металлически, как старые медные или никелевые монеты, но когда крови много, она пахнет гамбургером. И не приходится ожидать хорошего — меня ждет что-то очень плохое, если человеческое существо низведено до запаха груды рубленого мяса.

У меня приподнялась голова, ноздри втянули воздух. И мои ноги оказались уже на нижней ступеньке, когда я смогла прийти в себя.

— Это наверху, — шепнула я.

— Да, — согласился Джейсон, и в его голосе слышалась рычащая нотка. Если не знать, к чему прислушиваться, можно было решить, что его голос просто ниже обычного. Но я знала, что слышу.

— Что происходит? — спросила я, и снова шепотом, наверное, чтобы нас не услышали. Джейсон тоже шептал либо поэтому, либо нет. Я не стала спрашивать. Если он и подавлял в себе желание взлететь по лестнице и покататься на месте убийства, мне это знать не обязательно.

Я обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.

— Пошли возьмем перчатки, — сказала я.

Он поглядел на меня, и даже сквозь очки было видно: он старается вспомнить, что я сказала. Точнее, что означают слова.

— Не переходи на невербальное общение, Джейсон. Ты мне нужен.

Он глубоко вдохнул, по телу его будто прошла волна. Плечи согнулись, будто он хотел что-то с себя стряхнуть.

— Все в порядке.

— Уверен? — спросила я.

— Если ты можешь, то и я могу.

На эти слова я нахмурилась:

— Меня ждут еще сюрпризы?

— Тебе подниматься в ту комнату, не мне.

Я вздохнула:

— Как я устала от всей этой дряни.

— Какой именно?

— Всей вообще.

Он улыбнулся:

— Пойдемте, маршал. Возьмем перчатки.

Я качнула головой, но пошла первой через столовую в кухню. Ящик с перчатками стоял возле открытого и почти полного мусорного мешка. Чтобы набить такой мешок, нужно много народу. Так куда же подевались все и куда подевался Дольф?

Дольф нашел нас в кухне, где я помогала Джейсону надеть перчатки. Это не такое простое искусство, и Джейсону пришлось делать это в первый раз, так что он был как ребенок, надевающий первые свои перчатки, — слишком мало пальцев и слишком много дырок.

Дольф вошел, пройдя через столовую тем же путем, хотя он почти заполнил дверной проем, а мы с Джейсоном прошли одновременно, и нам было не тесно. Сложение у Дольфа как у профессионального борца — широкий и ростом шесть футов. Я к нему более-менее привыкла, но Джейсон поступил так, как все делают, — поднимал глаза все выше и выше. В остальном он вел себя прилично, что для Джейсона небольшое чудо.

— Что он здесь делает? — спросил Дольф.

— Ты сказал, что если я не могу вести машину, чтобы прихватила с собой водителя-штатского. Джейсон — мой водитель.

Он помотал головой. Волосы были так недавно острижены, что бледные уши резко торчали на их фоне.

— У тебя среди людей друзей уже не осталось?

Я стала помогать Джейсону надевать перчатки, считая до десяти.

— Остались, но они все копы и не любят изображать шофера.

— Ему перчатки не нужны, Анита, потому что он сейчас уйдет.

— Нам пришлось парковаться слишком далеко, чтобы я могла дойти одна. Я не могу его отослать обратно через стаю репортеров.

— Можешь, — заверил меня Дольф.

Наконец я натянула последний палец. Джейсон согнул и разогнул руки.

— Как это получается, что они и гладкие, и шероховатые одновременно?

— Так всегда получается — не знаю почему.

— Его здесь не будет, Анита, ты слышишь?

— Если он сядет на крылечке, они нащелкают его фотографий. Если его кто-нибудь узнает — ты что, хочешь газетных шапок о нападении вервольфов на предместье?

Я отработанным движением надела перчатки.

— Ух ты! — воскликнул Джейсон. — У тебя так это ловко получается, что даже выглядит просто.

— Анита! — Дольф уже почти орал.

Мы оба оглянулись на него.

— Дольф, совершенно нет необходимости кричать, я тебя отлично слышу.

— Так почему он еще здесь?

— Я не могу отослать его к машине. Сидеть на крыльце он не может. Где ты хочешь, чтобы он был, пока я буду осматривать место преступления?

Он сжат огромные руки в еще более огромные кулаки.

— Я сказал, что здесь его не будет. А где он будет, меня не колышет.

Я сделала вид, что не замечаю его злобы, потому что реагировать на нее — ни к чему хорошему бы не привело. Он в скверном настроении, на тяжелом месте преступления, а в последнее время Дольф не питал к монстрам особо нежных чувств.

В кухню вошел Мерлиони. Он остановился в дверях между кухней и столовой, будто ощутил напряжение.

— Что тут случилось?

Дольф ткнул пальцем в сторону Джейсона:

— Выгнать его к чертям.

Мерлиони посмотрел на меня.

— Не на нее смотри, мать-перемать, а на меня!

Злость шипела в его голосе раскаленной сковородой. Он не орал, но это было и не надо.

Мерлиони аккуратно обошел Дольфа и взял Джейсона за локоть. Я остановила его, положив на его руку свою в перчатке.

Мерлиони оглянулся на Дольфа и чуть подвинулся в сторону — с линии огня, как я думаю.

— Здесь задний двор есть? — спросила я.

— А что? — осведомился Дольф голосом низким и рычащим. Не зверским, а просто злым.