Саймон Грин - Город, где умирают тени

Здание выросло перед ним внезапно, ошеломляюще массивная черная громадина, простая, без архитектурных излишеств, с льющимся из высоких окон ярким светом. Эш подтянул Харта за руку почти вплотную к стене, и ветер мгновенно стих. Здесь он уже не мог обрушиться на пришельцев с прежней яростью. Харт задыхался и, хватая ртом воздух, морщился, когда мороз больно обжигал легкие. Никогда в жизни ему не было так холодно, и в голове неторопливо оформилась мысль о том, чтобы поскорее отыскать вход. Причем сделать это следует как можно скорее, иначе он обморозит конечности. Руки и ноги и так уже почти ничего не чувствовали.

Эш все тянул его за руку вдоль стены, а затем вдруг остановился и замолотил по стене кулаком. Дверь распахнулась резко и неожиданно, словно только и ждала их прихода, и теплый золотой свет выплеснулся в снежную ночь. Эш втащил Харта за порог, и дверь с грохотом захлопнулась за их спинами.

Харт упал на колени на голые доски пола и не удержался от громкого стона, когда тепло стало наполнять его, вытесняя холод и возвращая чувствительность окоченевшим пальцам на руках и ногах. Эш тоже встал на колени рядом и стал быстро растирать Харту ладони, чтобы разогнать кровь.

Харт медленно выпрямился, морщась от боли, и огляделся полными слез глазами. Он и Эш стояли на коленях в огромном старинном зале с высоченными отделанными деревянными панелями стенами и накатным потолком — таким высоким, что Харт не удивился бы, увидев на его балках гнездящихся сов. Или летучих мышей. Сам зал тянулся куда-то вдаль, однако внимание Харта сконцентрировалось на огромном камине в десятке шагов от двери, где горели, громко потрескивая, сложенные в пирамиду поленья. Опираясь на Эша, Харт с трудом поднялся с коленей и заковылял прямо к камину. Тепло хлынуло в тело Харта, как в желудок восхитительный кофе — чашка за чашкой. Оно его наполняло жаром, вытапливая остатки стужи. Харт блаженно улыбался, готовый оставаться на этом месте до конца дней. Может, даже и дольше. Но мысли о судьбе и ее поворотах вновь нахлынули на него, и Харт, повернувшись к Эшу, осуждающе посмотрел на спутника:

— «Лиха беда начало»?

— А… Извини. Вообще-то надо было тебя предупредить, но обычно все проходит гораздо спокойнее.

Харт остро на него глянул:

— То есть пурга была… приготовлена заранее, специально, чтобы отбить у нас охоту идти сюда?

— Может, и так. Время вообще-то гостей не жалует. — Пожав плечами, Эш расплывчато улыбнулся и огляделся по сторонам. — Зал иногда тоже меняет облик, хотя я так и не пойму зачем. Дедушка-Время довольно эксцентричен, и его чувство юмора для меня часто непостижимо. Отдышись немного, Джеймс. Раз уж мы на месте, нам уже некуда спешить: здесь мы с тобой нагнали все часы и минуты.

Харт повернулся и подставил спину теплу.

— Этот… зал — он в том самом домике, что в твоем сувенире?

— О да. Может, и во всех таких шариках один и тот же дом — если люди знают, как попасть в него. Это Пантеон Всех Святых, Джеймс, и дом этот — в самом сердце мира. Пойдешь налево — попадешь в галерею Инея. Направо — в галерею Мощей и к самому Дедушке-Времени.

Харт задумчиво посмотрел на него:

— Галерея Инея… Дверь в Вечность…

— Точно, — кивнул Эш. — Я слышу ее зов, а здесь — особо отчетливо. Только не проси меня, Джеймс, взять тебя туда с собой. Не могу. Слишком опасно.

— Опасно для кого — для меня или для тебя?

— Неплохо, Джеймс, — похвалил Эш. — Эта комбинация здравого смысла и неприкрытой паранойи очень тебе пригодится в Шэдоуз-Фолле. Нет, я не буду отвечать на твой вопрос. Я впервые увидел тебя лишь сегодня, а ты уже успел узнать обо мне так много. Поэтому позволь придержать для тебя в запасе пару сюрпризов. Но из великодушия я разрешаю тебе задать мне еще вопрос. Один. Только быстро.

— Хорошо, — сказал Харт, твердо решив выудить хоть крупицу какой-нибудь информации. — Почему она так называется — галерея Мощей?

— Еще один хороший вопрос. Если б я только мог дать на него исчерпывающий ответ… По сути, галерея Мощей построена из ископаемых окаменелых костей чудища столь древнего, что никому не ведомо, какой оно было породы. Легенда гласит, что это кости существа, поставленного охранять Дверь в Вечность в те времена, когда Шэдоуз-Фолла еще не было и в помине, а сам мир был чертовски молод. Никто не знает, как и отчего это существо нашло свою смерть. Знать это может Время, но если старик и знает, то не говорит. Кстати, времени на разговоры уже не осталось. Дедушка-Время в курсе, что мы здесь, и чем дольше мы его заставляем ждать, тем меньше у него останется желания отвечать на твои вопросы.

Решительным шагом Эш направился в глубину зала. Тоскливо оглянувшись на потрескивающий в камине огонь, Харт вздохнул и побрел следом Некоторое время они шли молча, и единственным звуком был теряющийся в необъятном зале тихий шелест их шагов. Непонятно откуда вокруг Харта и Эша соткалось свечение, сопровождая их путь по залу; так они и шли в широком коконе золотистого света. Голые стены зала тянулись мимо плавно и однообразно. Харт думал здесь увидеть коллекцию каких-нибудь старинных пейзажей или портретов — в подобном месте они были бы уместны. Но на невыразительно голых стенах не было ни дверей, ни проходов, ведущих в ответвления коридоров. Был лишь зал. Зал — и свет, сопровождающий их движение. Харт оглянулся через плечо, оглянулся всего на миг. Позади не было ничего. Лишь сплошная черная темень.

Они шли долго, а может, им так показалось. Ориентиров не было никаких, и Харт не очень-то удивился, обнаружив, что часы его стали. Как это ни удивительно, ему уже поднаскучила их прогулка. Неожиданно в круг света навстречу им шагнула высокая стройная фигура. Харт тут же остановился, и фигура впереди остановилась тоже. Эш, стоя рядом, переводил взгляд с Харта на фигуру с теплой понимающей улыбкой.

У пришельца был облик человека с телом, составленным почти полностью из деталей часов. Колесики вращались, храповики щелкали — все части единого механизма согласно и негромко шумели. Вся фигура являла собой сложную структуру взаимосвязанных узлов, сформированных из мельчайших и замысловатых деталей. Каждая косточка, каждый мускул, каждый сустав повторялись в тысячах дубликатов из стали или из меди, однако не было кожного покрова, чтобы скрыть от глаз механизмы. Лицо — искусная фарфоровая маска с изящно нарисованными чертами. Но глаза — плоские, тусклые и пустые, а улыбка будто приклеена. Наверное, железная маска выглядела бы более человечной. Фигура терпеливо стояла перед ними и тихо жужжала, словно в ожидании вопроса или команды.

— Это… Время? — наконец вымолвил Харт.

— Нет, — ответил Эш. — Это один из тех, кто ему прислуживает. Пропусти-ка его, пусть идет.