Франсин Тун - Дочь ведьмы [litres]

Она помнит, как однажды где-то в стене сдохла мышь, но сейчас пахнет совсем по-другому…

– Которые… нужно было бы положить вместе с тобой в могилу, что ли? Хм. Интересно.

– А что? – Ей уже неловко из-за этого запаха. А стук капель в подсобке, кажется, становится все громче и громче.

– А ты рассказала об этом уроке отцу?

– Нет, зачем? Учительнице я сказала, что хочу, чтобы вместе со мной в гроб положили книги Жаклин Уилсон.

– Что ж, понимаю.

– Да, и еще, наверное, Джеймсона. Но тогда ему тоже придется умереть.

– О, Лорен, какие страсти! Кстати, ты все еще играешь на скрипке?

– Да.

Лорен понимает, что Анн-Мари наверняка чувствует этот мерзкий запах, но из вежливости ничего пока не говорит.

– Может, тогда сыграешь мне что-нибудь? Что ты разучила за последнее время? Можешь сыграть «Свадьбу Майри»?

– Может быть, лучше ты почитаешь мне сказку у себя дома?

– Почему не здесь?

– Здесь неуютно. Нет настроения.

Дом называется «Вязы». Он построен из темного кирпича и черного шифера. Стекла выкрашены в белый цвет. Рядом – ухоженный огороженный сад с живой изгородью из топиариев и шиповника. В углу сада – красный курятник и белый утиный домик. По краям скошенной площадки растут березы. Ботинки Лорен неуверенно скользят по гравию, когда она поднимается по темному склону к дому. Позади Анн-Мари катит свой велосипед. Потом окликает Лорен:

– Совсем забыла, как здесь бывает темно. В Эдинбурге всегда вокруг люди и везде много света. А здесь… Здесь тихо. Так тихо…

Лорен видит, что девушке не по себе, но она старается не подавать виду.

– Тишины не стоит бояться. – Она останавливается как вкопанная и жестом просит Анн-Мари тоже остановиться. – Просто стой здесь. – Кругом так тихо, что даже слышно дыхание Анн-Мари. – Твои глаза видят гораздо лучше, чем ты думаешь. Но только если ты сама позволишь им видеть. Темнота – неплохая штука. Мой папа говорит, что темнота полезна. Например, для кроликов и других мелких зверей. Им легче спрятаться. Хотя и для людей тоже. Худшее, что можно сделать, – это пытаться убежать от темноты. Вот тогда действительно становится страшно.

Ее отец часто выгуливает собаку в темноте, когда дорогу освещают только луна и звезды. Но даже в кромешной тьме ее отец смотрит широко открытыми глазами и двигается дальше. Она позволяет своему телу слиться с темнотой, другие чувства – слух, обоняние – обостряются. В ночи можно раствориться, ей можно отдаться целиком. Воздух сухой и прозрачный, как стекло. Холод проникает сквозь перчатки, до самых косточек пальцев. У нее начинает течь из носа.

– Пойдем, – шепчет Анн-Мари, и они вместе двигаются дальше.

Анн-Мари разводит огонь в камине, и широкий холл быстро наполняется приятным теплом. Еще один источник света – лампа Тиффани. Перед камином стоит тонкая скамья с красной кожаной обивкой. За многие годы клубы дыма от покрытых мхом бревен и торфа пропитали дубовые панели и кожу. Этот запах действует на Лорен так же успокаивающе, как и запах похлебки, которую иногда готовит отец.

– Я знаю, что мы сейчас сделаем! – говорит Анн-Мари. Они спускаются в огромную кухню, и Анн-Мари достает из шкафа упаковку сладостей. – Пробовала когда-нибудь жареные маршмеллоу?

– Нет! А что, их можно жарить?

– Ну конечно!

Анн-Мари находит металлические шпажки. Лорен с удовольствием втыкает их в розовую мякоть. Она нанизывает вместе белые маршмеллоу, вспоминая о незнакомке в белом халате, о девочках в школе, которые шепчутся у нее за спиной. Эти мысли она гонит прочь, не желая нарушать очарование такого счастливого момента…

Вернувшись наверх, девочки придвигают скамейку поближе к камину в холле, и Анн-Мари показывает Лорен, как правильно держать шампур над огнем, чтобы не обжечься. Лорен тщательно повторяет все движения. Маршмеллоу начинает размягчаться и пузыриться, становясь коричневым.

– Мы ведь пошлем эсэмэску твоему отцу? Напишешь ему? А то будет гадать, где ты и что с тобой, когда вернется.

– Да, конечно. Иначе он рассердится.

– Но почему?

Лорен замечает на стене в тени картину, на которой изображена охотничья собака с фазаном в зубах. Никогда раньше она не обращала на нее внимания. Пасть собаки – в крови. Внизу, на каминной полке, стоят фотографии в серебряных рамках и декоративный канделябр со сгоревшими и покосившимися свечами.

– Вы зажигаете свечи? – спрашивает она.

– Да, можем хоть сейчас зажечь.

Анн-Мари достает из-за рамки с фотографией большой коробок спичек и зажигает огонь. Лорен собирает пустые спичечные коробки. Дома парочку таких она украсила серебряными блестками и вырезанными из газет картинками. В коробках она хранит то, что ей очень дорого: крошечную ракушку, палитру теней для век из маминого туалетного столика, иностранную монету. Иногда она использует их и для заклинаний, а потом закапывает в землю.

Спичка горит синим, оранжевым и желтым светом. Лорен наблюдает, как пламя перескакивает на обгоревший покосившийся фитиль первой свечи. Той же спичкой Анн-Мари, выпрямив спину и сосредоточившись, зажигает еще одну свечу, потом следующую.

– Ты знаешь, что свечи обладают магической силой? – спрашивает Лорен.

– Э-э… нет.

– Ну так вот, знай. Синий цвет означает защиту. Желтый цвет означает счастье. А красный – любовь.

– Откуда ты знаешь?

– У нас дома есть одна книга. – Лорен потирает ладонью угол скамейки, где красная кожа потрескалась и сквозь нее просвечивает желтая обивка. – Одна из моих любимых. Называется «Сила свечи: вдохновение, ритуал и магия».

– А что означают белые свечи? – спрашивает Анн-Мари.

– Не припомню.

– Сейчас узнаем! – Анн-Мари начинает энергично водить пальцами по экрану смартфона. – Белый цвет – это… А-а, вот! Психическое развитие. Чистота. Истина. Звучит неплохо, правда?

– Да. И что же означает первое из перечисленного?

– Не знаю…

– Послушай, прежде чем зажжешь свечу, надо прочитать один стишок.

Они наблюдают, как движутся три маленьких огонька.

– Духи света – раз, два, три…

Лорен затаила дыхание. Анн-Мари показывает на экран своего телефона, и они вместе произносят последнюю часть:

–.. .Будьте с нами до зари.

Лампы мерцают и гаснут, и в комнате становится темно. Лорен хватает Анн-Мари за руку, и обе пытаются разглядеть друг друга в угасающем пламени свечей.

– Такое иногда случается, – успокаивает Анн-Мари.

Перегорела лампочка. Теперь в комнате стало холодно и сыро, как будто они где-то под землей. Лорен вздыхает.