Стюарт Тёртон - Дьявол и темная вода [litres]

– Знает, – фыркнул генерал-губернатор.

– Вы уверены? Он лучше, чем вы думаете.

Генерал-губернатор подошел к окну и встал спиной к племяннику. Всего час в море, а флотилия уже рассредоточилась, белые паруса убегали все дальше от темных муссонных туч.

– Я похож на глупца? – резко спросил генерал-губернатор.

– Нет.

– Может, тогда на сумасброда? Или спесивца?

– Нет.

– В Компании, которой мы все служим, Пипса считают героем. Он – любимчик Совета семнадцати. Я бы не заковал его в кандалы, не обращался бы с ним столь неуважительно, если бы у меня был выбор. Поверь мне, наказание соответствует преступлению.

– И какое преступление он совершил? – сердито спросил Арент. – К чему такая таинственность? Почему бы не сказать прямо?

– Потому что, когда ты предстанешь перед Советом семнадцати, твоей лучшей защитой станет неведение, – сказал генерал-губернатор. – В твою невиновность поверят. Да и как можно не поверить? В Совете знают, насколько вы с Пипсом близки. Знают, что он тебе доверяет. Просто так они не поверят в то, что тебе ничего не известно. А искреннее возмущение и непонимание склонят их на твою сторону.

Арент взял бутыль с вином, снова наполнил кружки и тоже подошел к окну.

– До суда восемь месяцев, дядя. Но, защищаясь от клинка, можно не заметить пику. Сэмми считает, что корабль в опасности.

– Ну разумеется. И надеется выторговать себе свободу.

– Прокаженный заговорил без языка и взобрался на ящики с искалеченной ногой. Одно это достойно внимания Пипса. А кроме того, на парусе появился знак.

– Какой знак?

– Око с хвостом. Такое же, как шрам у меня на запястье. Который появился после исчезновения отца.

Неожиданно дядя весь обратился во внимание. Он подошел к столу, взял перо из чернильницы, нарисовал знак на листке бумаги.

– Такой? – требовательно спросил он, протягивая Аренту листок, с которого капали чернила. – Уверен?

Сердце Арента громко заколотилось.

– Уверен. Как он мог там оказаться?

– Что ты помнишь о времени после исчезновения отца? Помнишь, почему за тобой приехал дедушка?

Арент кивнул. После того как он вернулся с охоты один, его начали сторониться. Сестры обращались с ним презрительно, и даже мать держалась на расстоянии, поручая заботу о нем прислуге. Его отца все ненавидели, но никто не радовался тому, что он пропал. Как и тому, что Арент вернулся. Вслух такого не говорили, но было ясно, в чем его обвиняют. Все считали, что он выстрелил отцу в спину из лука, а потом притворился, что потерял память.

Вскоре все поверили в эти слухи. Они распространились среди паствы отца и настроили всех против Арента.

Взрослые злословили за его спиной, а дети шептали гнусности всякий раз, когда он куда-то шел. Затем односельчанин раскричался после мессы: мол, за мальчишкой повсюду следует дьявол.

Дрожа от страха, Арент жался к матери, но она лишь смотрела на него с тем же отвращением, что и все.

Как-то глухой ночью он улизнул из дома и вырезал знак в форме шрама на двери того односельчанина. Он уже не помнил, зачем это сделал и почему поддался темному порыву. Никто и не понял бы, что это за знак, просто Арент увидел в нем что-то зловещее. Его он пугал, значит напугает и других.

На следующее утро прокляли уже того односельчанина без суда и следствия, мол, дьявол приходит к тому, кто поминает его имя.

Торжествуя оттого, что замысел удался, Арент совершил такую же вылазку следующей ночью, потом еще и еще и вырезал знак на дверях всех обидчиков, а потом наблюдал за тем, как они становились мишенью для подозрений и страха. Эта пустяшная затея была его единственным оружием, единственной посильной местью.

Знак был шалостью, но для жителей деревни он стал реальным воплощением всех страхов. Вскоре каждый меченый дом сожгли, а обитателей изгнали из деревни. Арент пришел в ужас от того, что натворил, и прекратил ночные вылазки, но метка продолжала появляться, разжигая старую вражду и воспламеняя новую. Несколько месяцев деревню лихорадило от раздоров, люди обвиняли друг друга, пока наконец не нашли козла отпущения.

Старого Тома.

Арент напрягся, припоминая. Старый Том был прокаженным? Поэтому его ненавидели?

Вспомнить не удалось.

Да и не важно. В отличие от Арента, Старый Том был нищим и не имел ни влиятельных родственников, ни крепких стен, за которыми можно спрятаться. И уж конечно, не был демоном, хотя и вел себя всегда странно: сидел на одном месте на базаре да просил милостыню и в дождь, и в солнце, и в снег. Бормотал что-то и слыл безобидным чудаком.

В один из дней его окружила толпа. Накануне в деревне пропал мальчик, и ребятня утверждала, что его куда-то увел Старый Том. Сельчане проклинали его и требовали признаться в содеянном. Он не признался – просто не понял в чем, – и его забили до смерти.

Даже дети участвовали в расправе.

Больше метки на дверях не появлялись.

Сельчане порадовались, что дьявол изгнан из их домов, и стали веселы и дружелюбны друг с другом, будто ничего не случилось.

Спустя неделю прибыл дед Арента, Каспер ван ден Берг, в карете. Забрал Арента у матери и увез в свое имение во Фрисландии [5] Фрисландия — провинция на севере Нидерландов. , на другом конце страны. Аренту он сказал, что пятеро сыновей его разочаровали и ему нужен наследник. Но они оба знали, что его позвала мать Арента. Она знала и про шрам, и про метки, которые он рисовал на дверях.

И боялась его.

– После того как тебя увезли во Фрисландию, до нас доходили слухи, что странный символ распространился по всей стране. – Генерал-губернатор поднес листок с ненавистным изображением к свече и продолжил, глядя, как оно скукоживается в огне: – Сначала его заметили на стволах деревьев в лесу. Потом в деревнях и, наконец, на тушках дохлых кроликов и свиней. И каждый раз случалась какая-нибудь беда. То посевы погибнут, то телята мертвые родятся. Дети пропадали. Это продолжалось почти год. В конце концов разъяренные толпы стали нападать на дома знатных землевладельцев и винить их в сговоре с темными силами.

Пламя свечи доползло до пальцев генерал-губернатора, и он выбросил обгоревший листок из окна в море.

– Почему вы мне об этом не рассказывали? – с упреком спросил Арент и поглядел на шрам; едва заметный, он ощущался под кожей и будто стремился проявиться на поверхности.

– Ты был мал. – Лицо генерал-губернатора озарил свет свечи, и стало ясно, что к нему вернулся давний страх. – Не твоей это было заботой. Мы предполагали, что кто-то из служителей дьявольского культа напал на вас в лесу, убил твоего отца, а тебя отметил шрамом, совершив некий гнусный ритуал, который на тебя не подействовал. Поговаривали, что какой-то охотник за ведьмами из Англии, где его орден борется с этим культом долгие годы, продолжал гоняться за символом по всему миру, утверждая, что все это происки дьявола, и намеревался очистить землю от его последователей, истребить прокаженных и сжечь ведьм, которых порождает культ.