Стюарт Тёртон - Дьявол и темная вода [litres]

– В пятой, ваша милость, – извиняющимся тоном поправил его мастер-негоциант. – Я поменял каюты.

– Зачем?

– Видите ли… – Ван Схотен смущенно переступил с ноги на ногу. Снасти отбрасывали тень на палубу, из-за чего казалось, что он угодил в паутину. – Пятая каюта удобнее.

– Вздор, они совершенно одинаковые. – Генерал-губернатор пришел в ярость оттого, что кто-то посмел его ослушаться, пусть и в столь незначительном вопросе. – Я приказывал подготовить шестую каюту.

– Она проклята, ваша милость, – выпалил мастер-негоциант, краснея от смущения. – За восемь месяцев пути из Амстердама в ней было два пассажира. Первого нашли висящим на потолочном крюке, а второй умер во сне, с широко открытыми от ужаса глазами. По ночам из нее доносятся шаги, хотя в ней никто не живет. Прошу вас, мой господин, она…

– Мне плевать, – перебил его генерал-губернатор. – Забирай себе любую каюту, какую хочешь, жена, и располагай своим временем, как тебе будет угодно. Ты не понадобишься мне до вечера.

– Да, муж мой, – кивнула Сара.

Сара дождалась, когда Рейньер ван Схотен и ее муж спустятся по трапу, потом схватила Лию за руку и повела ее к каютам так быстро, как только позволяли пышные юбки.

– Мама, куда мы так торопимся? – возмутилась Лия, чуть не падая.

– Надо, чтобы Кресси с мальчиками успела сойти с корабля до отплытия, – ответила Сара.

– Отец не позволит, – возразила Лия. – Кресси сказала, что она должна была остаться в Батавии еще на три месяца, но отец велел ей явиться на корабль. Приказал даже. Выкупил для нее каюту.

– Поэтому я ему ничего не скажу, – ответила Сара. – Он узнает о том, что Кресси сошла на берег, только после отплытия.

Лия уперлась ногами в палубу и потянула мать за руку.

– Он тебя накажет, – в ужасе сказала она. – Ты же знаешь, что он сделает, будет еще хуже, чем…

– Надо предупредить Кресси, – перебила ее Сара.

– В прошлый раз ты слегла.

Смягчившись, Сара погладила дочь по щеке:

– Прости, милая. Это было… Жаль, что ты видела меня в таком состоянии, но я не могу допустить, чтобы наша подруга подвергала себя опасности, раз твой отец слишком упрям и не желает внимать разумным доводам, коль скоро они высказаны женщиной.

– Мама, прошу тебя, – взмолилась Лия, но Сара уже сорвала с себя воротник и нырнула в маленькую красную дверь.

Внутри оказался узкий коридор, освещенный мерцающей в алькове свечой. По обе стороны коридора было четыре двери с выжженными на них римскими цифрами. Матросы с кряхтеньем заносили в каюты баулы и мебель, проклиная тяжелую поклажу богачей.

Служанка Сары указывала им, что и куда ставить.

– В какой каюте Кресси? – спросила Сара.

– В седьмой. Напротив Лии, – ответила Доротея и задержала Лию под пустяковым предлогом, чтобы Сара могла спокойно уладить дела.

Сара протиснулась мимо матросов, в чехле звякнула арфа, а путь Саре преградил большой, перевязанный бечевкой ковер, который не проходил в узкий дверной проем.

– Не лезет, капитан, – взвыл матрос, который держал ковер на плече и пытался его согнуть пополам. – Может, в трюм?

– Виконтесса Дилвахен нуждается в привычном комфорте, – раздраженно отозвался капитан из каюты. – Стоймя попробуй.

Матросы выпрямились. Послышался треск дерева.

– Да что вы, черт подери, творите? – рявкнул капитан. – Дверь сломали?

– Это не мы, капитан, – запротестовал матрос.

Из свернутого ковра выскользнул и клацнул о пол тонкий прут со сломанным концом.

Один из матросов пинком отшвырнул его в сторону.

– Это чтобы ковер не сминался, – пояснил он с неуверенной ухмылкой.

– Да и черт с ним! – прорычал голос из каюты. – Сложите пополам. Дилвахен сама разберется, куда его класть.

Каюта поглотила ковер, а вышедший из нее широкоплечий мускулистый человек очутился лицом к лицу с Сарой. Его глаза были цвета морских глубин, а волосы коротко стрижены от вшей. На щеках и подбородке проступила рыжеватая щетина. Загорелое угловатое лицо привлекало той же неброской красотой, что и корабль, которым он командовал.

Он отвесил Саре изысканный поклон, будто они находились при дворе.

– Прошу прощения за то, что выразился неподобающим образом, мадам, – сказал человек. – Я не знал о вашем присутствии. Адриан Кроуэлс – капитан «Саардама».

Узкий коридор был запружен людьми, из-за чего Сара с капитаном оказались в неловкой близости друг от друга.

Помандер капитана источал цитрусовый аромат, а зубы были необычно белы. От его дыхания пахло водной мятой. Одежда Кроуэлса выглядела богаче, чем у мастера-негоцианта, дублет был подбит яркой пурпурной тканью, а золотые галуны поблескивали в свете свечи. Рукава украшали полосы контрастной подкладки, а чулки под пышными короткими штанами были перевязаны шелковыми лентами. Начищенные пряжки туфель блестели.

Подобная изысканность одеяния свидетельствовала о значительных успехах в морском деле. Капитаны кораблей получали процент от выручки за товар, который им удалось благополучно доставить в пункт назначения. И все же Сара не удивилась бы, если бы узнала, что Кроуэлс носит все свое состояние на себе.

– Сара Вессел, – представилась она, слегка кивнув. – Мой супруг очень высокого мнения о вас, капитан.

Капитан просиял от удовольствия:

– Чрезвычайно польщен. Мы путешествовали вместе дважды, и я неизменно нахожу его общество приятным. Стесненные условия на «Саардаме» не располагают к следованию моде, да? – Он кивнул на воротник в ее руке.

Откуда-то снаружи раздался хриплый голос, зовущий капитана.

– Боюсь, старший помощник нуждается в моем обществе. Вы ведь будете присутствовать на ужине, госпожа? Шеф-повар готовит нечто особенное.

Сара улыбнулась ослепительной улыбкой, выработанной за годы присутствия на ненавистных светских раутах.

– Конечно, капитан. Жду с нетерпением, – солгала она.

– Превосходно. – Капитан почтительно поцеловал ей руку и вышел.

Сара постучала в седьмую каюту. За деревянной дверью слышался смех подруги и радостные детские возгласы. Этот звук, словно глоток свежего ветра, прорвавшегося сквозь тлетворный туман, мгновенно улучшил настроение Сары.

Послышались легкие шаги, и дверь осторожно приоткрыл маленький мальчик.

– Сара! – Он просиял и обнял ее худыми ручонками.

Кресси Йенс возилась на полу со вторым сынишкой, не боясь помять шелковое платье. Мальчики были раздеты до панталон. И кожа, и волосы у обоих были влажными, а на полу валялась мокрая одежда. Очевидно, они успели вымокнуть еще до того, как попали на борт, что было неудивительно.

Маркус и Осберт постоянно попадали в переделки. Маркусу было десять. Будучи старше брата на два года, он тем не менее уступал тому в сообразительности. Это Маркус сразу повис на Саре, отчего она скорее ввалилась, чем вошла в каюту.