Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье [litres]

Корсо распахнул окно и вдохнул влажный и холодный ночной воздух. Капли дождя падали ему на лицо. Он сделал последнюю затяжку и швырнул сигарету вниз. Красная точка, не дочертив до конца положенную дугу, растаяла во мраке.

В ту ночь дождь лил повсюду. Над последними следами Никон. Над полями Ватерлоо. Над прапрадедом Корсо и его товарищами. Над красно-черным надгробием Жюльена Сореля, казненного за то, что верил, будто без Бонапарта начнут умирать даже бронзовые статуи на старых дорогах беспамятства. Глупейшее заблуждение. Корсо лучше других знал, что еще и сегодня можно выбрать поле боя и стоять на посту среди бумажного воинства в кожаных переплетах, среди выброшенных на берег жертв кораблекрушения.

Каблучки секретарши цокали по лакированному деревянному полу. Лукас Корсо шел за ней длинным коридором — стены нежно-кремовых тонов, приглушенный свет, тихая музыка, — пока не оказался перед тяжелой дубовой дверью. Девушка велела ему подождать, скрылась, появилась вновь и с дежурной улыбкой пригласила пройти в кабинет. Варо Борха сидел в черном кожаном кресле с покатой спинкой перед письменным столом красного дерева. Из окна открывался великолепный вид на Толедо: старые красно-желтые крыши, острый шпиль собора на фоне чистого голубого неба, вдалеке — серая громада Алькасара.

— Присаживайтесь, Корсо.

— Спасибо.

— Я заставил вас ждать…

Это прозвучало не как извинение, а лишь как констатация факта. Корсо поморщился:

— Не беспокойтесь. На сей раз я ждал всего сорок пять минут.

Варо Борха даже не потрудился улыбнуться в ответ, пока Корсо усаживался в предназначенное для посетителей кресло. На столе не было ничего, кроме сложной системы телефонов и современного интеркома, так что полированная поверхность отражала не только самого хозяина кабинета, но и часть пейзажа в окне. Варо Борхе было лет пятьдесят: лысый, при этом и лицо, и лысина покрыты искусственным загаром, вид респектабельный, хотя респектабельность его вызывала подозрения. Глаза маленькие, бегающие и хитрые. Изрядный живот прятался под узкими пестрыми жилетом и пиджаком, сшитыми на заказ. Кроме того, Варо Борха был каким-то там маркизом, молодость провел бурно и разгульно, попал на заметку полиции, впутался в скандальную аферу, после чего четыре года отсиживался в Бразилии и Португалии.

— Я хотел вам кое-что показать.

Резкость его порой граничила с грубостью, но такой манеры поведения он придерживался сознательно. Он направился к маленькому застекленному шкафу, вытащил из кармана ключик на золотой цепочке, открыл дверцу. Варо Борха не имел дела с обычными покупателями и участвовал лишь в самых престижных международных ярмарках и аукционах. В его каталоге никогда не фигурировало больше полусотни книг — и только редчайшие. В поисках ценных экземпляров он добирался до самого захолустья, до самых дремучих уголков земли, действовал жестко и ничем не брезговал, идя к цели, а потом продавал добычу, играя на колебаниях рыночных цен. На него работали коллекционеры, граверы, типографы и поставщики вроде Лукаса Корсо.

— Что вы об этом скажете?

Корсо протянул руку за книгой и взял ее так трепетно и осторожно, как другие берут новорожденного. Том, переплетенный в коричневую кожу с золотым тиснением, в стиле эпохи, сохранность отличная.

— «La Hypnerotomachia di Poliphili» Колонны [27] «Сон Полифила, или Битва любви во сне» (ит.) — возможным автором этого сочинения считается Франческо Колонна (1433/34—1527). Книга была опубликована в 1499 г.; шедевр итальянского типографского искусства эпохи Возрождения. , — прокомментировал он. — А! Значит, вы ее заполучили…

— Три дня назад. Венеция, 1545 год. «In casa di figlivoli di Aldo» [28] «В доме сыновей Альда» (ит.). Альд Мануций (Альд — уменьш. от Теобальдо; ок. 1450–1515) — знаменитый венецианский печатник, издатель, гуманист, родоначальник издательской династии. Книги конца XV–XVI вв., напечатанные в «Доме Альда» (Венеция), получили название «аладин». . Сто семьдесят гравюр на дереве… Тот швейцарец, о котором вы упоминали, все еще желает приобрести ее?

— Думаю, да. Экземпляр без дефектов? Все гравюры целы?

— Естественно. В этом издании все ксилографии, за исключением четырех, воспроизводят те, что были в книге 1499 года.

— Мой клиент предпочел бы первое издание, но попробую уговорить на второе… Тому пять лет на аукционе в Монако у него прямо из рук уплыл экземпляр…

— Что ж, пусть решает.

— Мне нужно недели две, чтобы связаться с ним.

— Я бы хотел вести переговоры напрямую. — Варо Борха улыбался, как акула, выслеживающая пловца. — Вы, конечно, получите свои комиссионные, обычный процент.

— Дудки! Швейцарец — мой клиент.

Варо Борха язвительно улыбнулся:

— Вы никому не доверяете, правда?.. Думаю, еще в младенчестве вы тщательно проверяли молоко родной матушки, прежде чем припасть к ее груди.

— А вы, даю голову на отсечение, молоко своей матушки перепродавали.

Варо Борха впился взглядом в охотника за книгами, в котором теперь не осталось ничего кроличьего — ни капли былого обаяния. Он стал напоминать скорее волка, выставившего клыки.

— Знаете, что меня привлекает в вашем характере, Корсо? Естественность, с которой вы соглашаетесь на роль наемного убийцы, в то время как вокруг развелось столько демагогов и тупиц… Авы скорее из разряда тех апатичных на вид, но очень опасных типов, каких боялся Юлий Цезарь. Как вы спите, хорошо?

— Без задних ног.

— А я думаю, нет. Готов поспорить на пару экземпляров готического минускула [29] Готический минускул — письмо (XII–XV вв.), использующее только минускулы, т. е. строчные буквы. , что вы подолгу лежите в темноте с открытыми глазами… Скажу больше: я инстинктивно не доверяю людям покладистым, экзальтированным и услужливым. К их помощи я прибегаю, только если это настоящие профессионалы, работающие за высокие гонорары, и если к тому же они лишены каких бы то ни было корней и комплексов. Тем, кто кичится родиной, без умолку трещит о семье или собственных принципах, я не верю.

Варо Борха поставил книгу обратно в шкаф. Потом зло хохотнул:

— А друзья у вас есть, Корсо? Иногда я задумываюсь: бывают ли у таких, как вы, друзья?

— Идите в задницу.

Пожелание было произнесено с полной невозмутимостью. Губы Варо Борхи расплылись в фальшивой улыбке. Казалось, он ничуть не обиделся.

— Вы правы. Мне ведь нет нужды в вашем дружеском расположении, потому что я покупаю вашу выставленную на продажу преданность — надежную и долговременную. Не так ли?.. Речь-то идет о профессиональной чести и гордости — такие, как вы, люди выполняют договор, даже если король, нанявший вас, сбежал, даже если бой проигран и нет шанса на спасение…