Александр Матюхин - Восхищение [сборник litres]

Санитары уложили Бережного на носилки, поместили в скорую и помчали в больницу. Они не знали, что зреет в голове у этого парня. Пока их больше волновал вопрос его скачущего давления.

Образ гигантского беса то распадался на нескольких мелких бесов, то собирался вновь. Темнота корчилась и извивалась, грохот барабанов нарастал, будто кто-то гудел прямо в уши, а голос неизвестного певца дрожал на изломе. Огромный рогатый бес почти наверняка вырвался бы на свободу, но его опередили врачи, которые вывели Бережного из обморочного состояния.

Правда, в этот раз он ничего не забыл. Мелодия долго играла в ушах, а образы танцующих бесов возникали, стоило закрыть глаза.

Когда он очнулся, возле койки сидела мама. Она спросила:

– Зачем ты это делаешь?

Голос у нее был хриплый и уставший, а изо рта пахло лекарствами. Хотя тут, в больнице, всюду пахло лекарствами.

Глядя на маму, Бережной заметил темные круги у нее под глазами, глубокие морщинки, разрезавшие лоб, увидел этот ее затуманенный взгляд, словно мама последние дни не спала. Ему захотелось утешить ее, исправиться. Он хотел рассказать про бесов и, чуть приподнявшись, взял ладонь матери в свою ладонь. Кожа у нее была влажная и холодная. Пальцы дрожали.

Кто-то закашлялся на соседней койке, заскрипели пружины старой кровати. В темной четырехместной палате в придачу к четырем больным поставили у окна раскладушку, на которой лежала какая-то бабушка с капельницей в вене.

Бережной вдруг понял, что не может здесь ничего рассказать. Слишком много ушей для столь интимного разговора. Поэтому он сказал негромко:

– Я постараюсь больше так не делать, хорошо?

На самом деле он просто стал осторожничать. Не лез на рожон. Осторожных тоже бог бережет, знаете ли. Ведь теперь это был не просто риск. Это был оправданный риск! Он внезапно все понял.

Бесов надо кормить. У него в голове как будто поселились домашние питомцы. Он скармливал им свои эмоции: страх, боль, адреналин. Может быть, те старшеклассники тоже пошли на ужин бесам из головы. Кто знает? Бережной верил в это, потому что поверил в бесов. Реальность хрупка, а фантазия – безгранична.

Через пару недель после выписки из больницы Бережной решил проверить свою теорию еще раз. Во дворе он дружил со многими одногодками из соседних многоквартирных домов. Был среди них беспризорник Вовка. Вернее, его просто называли беспризорником, хотя на самом деле у него были мама и папа и еще шесть или семь братьев и сестер. Сам Вовка давно сбился со счета и путался в их именах. Он был единственным родным ребенком. Остальных родители усыновили в течение последних шести лет, подчинившись какому-то внутреннему порыву. Сначала в небольшой панельной «двушке» стало тесно, потом шумно, потом невыносимо. Поэтому Вовка старался дома не показываться и приходил только поесть или переночевать. Денег у его семьи не хватало, каждый ребенок донашивал одежду за другим, а Вовке, как старшему, вещи покупали на барахолках или в секонд-хендах. Стригла его мама самостоятельно, под машинку. Именно поэтому за Вовкой во дворе прочно закрепилось прозвище «беспризорник». Он, в общем-то, не возражал.

С Вовкой Бережной особо не дружил. Пересекались в общих компаниях, гоняли в футбол или играли в пятнашки. Один раз курили небольшой компанией в подвале. За курением Вовка вдруг рассказал, как забрел как-то в лес, который находился в пяти километрах от микрорайона, и наткнулся там на заброшенную воинскую часть. Все знали, что много лет назад там был секретный полигон, где постоянно что-то взрывали. Так вот, Вовка перебрался через забор («Делов-то, – говорил он, – там вся колючка давно проржавела») и долго бродил по пустынным казармам, мимо сгнивших палаток полевой кухни, по автопарку, где ржавели брошенные автомобили. Там-то он наткнулся на колодец среди бетонных плит. Сквозь эти плиты проросла трава, желтели одуванчики, края колодца были щербатые, сколотые, всюду рассыпалась серая крошка. В общем Вовка подошел и заглянул внутрь. В черноте он увидел бледные лица мертвых военных. Они смотрели вверх, на Вовку, и протягивали к нему руки со скрюченными пальцами, словно хотели дотянуться и затащить Вовку к себе.

На последних предложениях Вовка повысил голос и в конце даже прикрикнул, чтобы окружающие вздрогнули от испуга. Только после этого он добродушно рассмеялся:

– Короче, не ходите дети в Африку гулять… Кто еще какие страшилки знает? Про черную руку, там, красную простыню…

Через пару дней Бережной подошел к Вовке во дворе и поинтересовался, правда ли тот был в заброшенной части или все выдумал?

– Я тебе даже про лица военных правду сказал, – хрипло хохотнул Вовка. – Хочешь проверить?

– Хочу патроны поискать, настоящие. Нестреляные.

Ходили слухи, что в воинской части осталось много новеньких нестреляных патронов – мечта любого подростка.

– Я там много чего облазил. Не нашел.

– Вдвоем, наверное, лучше поищем, а?

Уже на следующий день после школы они вместе отправились на велосипедах к лесу. Бережной заранее съехал к окраине города, подальше от домов, и поджидал там Вовку. Дорога заняла двадцать минут. Ехали по гравиевой тропинке, что тянулась вдоль старых гаражей и заводов. Машин в округе было мало, из прохожих вообще никого.

Они заехали, насколько могли, в лес, потом уложили велосипеды под дерево, укрыли ветками и отправились дальше пешком. Погода стояла солнечная и теплая – хоть и конец сентября, было градусов двадцать, не меньше.

Еще через полчаса добрались до старого забора из бетонных плит. Колючая проволока по периметру действительно давно проржавела и местами порвалась. Ржавые завитки свисали то тут, то там. Кое-где на плитах отчетливо виделись узоры от подошв. Вовка явно не был здесь первопроходцем.

Перебрались быстро, и пару часов бродили по полигону и вокруг него, выискивая среди тысяч стреляных гильз целые патроны. Бережному посчастливилось найти два. Он завернул их в носовой платок, размышляя над тем, как просверлит в одном дырочку и повесит на удачу на шею.

На территории части было тихо и пустынно. Вряд ли сейчас здесь находился кто-то еще.

Бережной спросил, где же тот хваленый колодец с мертвыми военными на дне? Вовка провел мимо полигона, за казармы, где среди бетонных плит действительно чернела щербатая дыра колодца. Бережной осторожно заглянул – он знал, что при желании может увидеть там мертвых военных с желтоватыми лицами, отекшей кожей, выпученными водянистыми глазами, – далеко внизу, на дне, блестела вода, а больше ничего и не было.

– Страшновато, да? – спросил Вовка, присев у колодца на корточки. – Даже вот так, среди дня страшновато.

Бережной не ответил, подхватил Вовку под мышки, и они вдвоем перевалились через край колодца и ухнули вниз.