Стивен Кинг - Позже

Был, я бы сказал. Пенсионером.

Как Кеннет Террио, все повторяется.

- Малыш все понимает, - сказала Лиз. - Фантастика. Не возражаешь, если я закурю? Я не должна больше нюхать, пока все это не закончится. Тогда я побалую себя двойной дозой. По-настоящему взбодрю старое доброе кровяное давление.

Она не стала дожидаться моего разрешения, просто взяла и закурила. Но, по крайней мере, она опустила окошко, чтобы выгнать дым. Во всяком случае, большую его часть.

- Донни Марсден был известен своим коллегам - его банде - как Большой Донни, и не без оснований. Он был настоящий жирный ублюдок, простите мою политическую некорректность. Три сотни не в счет, дорогуша, попробуй четыре с четвертью. Он долго выпрашивал и вот вчера получил. Кровоизлияние в мозг. Оно вышибло ему мозги, и даже пистолет не понадобился.

Она глубоко затянулась и выпустила дым в окошко. Дневной свет все еще был ярким, но тени становились длиннее. Скоро свет начнет меркнуть.

- За неделю до того, как он убрался, я получила информацию через двух своих старых знакомых - это были ребята из пункта Б, с которыми я поддерживала дружеские отношения, - что Донни получил посылку из Китая. Огромную партию, сказали они. Не порошок, а таблетки. Поддельный «Оксиконтин», много, для личного пользования Большого Донни. Должно быть, в качестве бонуса. Во всяком случае, я так думаю, потому что на самом деле верхушки пирамиды нет, Джейми. Даже у босса есть боссы.

Это напомнило мне о том, что иногда говорили мама и дядя Гарри. Наверное, они узнали об этом еще в детстве, и дядя Гарри помнил это даже тогда, когда все важные вещи из его головы улетучились. Большие блохи имеют маленьких блох на спине, и те их кусают, а маленькие блохи имеют еще меньших блох, и так до бесконечности. Я подумал, что мог бы рассказать об этом своим детям. Если, конечно, мне представиться шанс их заиметь, с учетом нынешней ситуации.

- Таблетки, Джейми! Таблетки! - В ее голосе звучал восторг, от которого мондо мурашек побежали по коже. - Легко транспортировать и еще легче продавать! Огромная партия может означать две или три тысячи, может быть, десять тысяч. А Рико - один из моих ребят из пункта Б - говорит, что они сорокапроцентные. Знаешь, сколько сорокапроцентные стоят на улице? Забей, я знаю, что нет. Восемьдесят баксов за таблетку. И не надо заморачиваться с пластиковыми мешками для мусора, как при перевозке героина, я могла бы носить их в гребаном дипломате.

Дым скользнул между ее губами, и она смотрела, как он уплывает к ограждениям с надписью: «ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ КРАЯ».

- Мы достанем эти таблетки, Джейми. Ты узнаешь, куда он их спрятал. Мои ребята попросили меня вмешаться, если я получу хоть какую-то информацию, и я, конечно же, сказала «да», но это мое дело. Кроме того, там может и не быть десяти тысяч таблеток. Их может быть всего восемь тысяч. Или восемьсот.

Она склонила голову набок, потом покачала. Словно спорила сама с собой.

- Там будет пара тысяч. По крайней мере, пара тысяч. Возможно, даже больше. Премия Донни за хорошую работу по снабжению своей нью-йоркской клиентуры. Но если вы начнете это делить, очень скоро вы останетесь с мелочевкой, а я не дура. Есть небольшая проблема с наркотиками, но это не делает меня дурой. Знаешь, как я поступлю, Джейми?

Я отрицательно покачал головой.

- Переберусь на западное побережье. Исчезну из этой части мира навсегда. Новая одежда, новый цвет волос, новая я. Я найду там кого-нибудь, кто сможет провернуть сделку с «Окси». Может, я и не получу восемьдесят за таблетку, но получу много, потому что «Окси» все еще золотой стандарт, а китайское дерьмо ничуть не хуже нашего. А потом я куплю себе красивую новую личность, которая будет гармонировать с моими новыми волосами и одеждой. Я зарегистрируюсь в реабилитационном центре и приведу себя в порядок. Попробую наверстать упущенное. Католики называют это искуплением. Как тебе такое?

Несбыточная мечта , подумал я.

Должно быть, это отразилось на моем лице, потому что счастливая улыбка на ее лице застыла.

- Ты так не думаешь? Ну и ладно. Просто следи за мной.

- Я не хочу следить за тобой, - сказал я. - Я хочу убраться от тебя подальше.

Она подняла руку, и я съежился на своем сиденье, думая, что она собирается меня ударить, но она только вздохнула и снова вытерла нос. - Разве я могу тебя за это винить? Так что давай сделаем все по-быстрому. Мы подъедем к его дому - последнему на Ренфилд-роуд, стоящему в гордом одиночестве, - и ты спросишь его, где сейчас находятся эти таблетки. Думаю, в его личном сейфе. Если там, то узнаешь у него комбинацию. Ему придется все тебе рассказать, потому что мертвые не могут лгать.

- Не уверен в этом на сто процентов, - сказал я, и эта ложь доказала, что я все еще жив. - Не то чтобы я допрашивал сотни из них. В основном, я вообще с ними не разговариваю. Зачем мне это? Они мертвы.

- Но Террио рассказал тебе, где находится бомба, хотя и не хотел.

С этим я не мог поспорить, но была и другая возможность.

- А что, если этого парня там нет? А что, если он там, куда делось его тело? Или, я не знаю, может быть, он навещает своих родственников во Флориде. Может быть, когда они умирают, они могут телепортироваться куда угодно.

Я подумал, что это может ее потрясти, но она совсем не выглядела расстроенной.

- Томас был в своем доме, не так ли?

- Но это не значит, что они все такие, Лиз!

- Я почти уверена, что Марсден будет там. - Она говорила очень уверенно. Она не понимала, что мертвые люди могут быть непредсказуемыми. - Давай посмотрим. Тогда я исполню твое самое заветное желание: ты больше никогда меня не увидишь.

Она сказала это печально, как будто я должен был ее пожалеть, но я этого не сделал. Единственное мое чувство к ней в тот момент, - это страх.

Дорога бежала вверх серией крутых S-образных поворотов. Сначала вдоль дороги стояли дома с почтовыми ящиками, но они располагались все дальше и дальше друг от друга. Деревья начали сгущаться, их тени пересекались, и казалось, что уже поздний вечер.

- Как ты думаешь, сколько вас? - спросила Лиз.

- А?

- Таких, как ты. Тех, кто может видеть мертвых.

- Откуда мне знать?

- Ты когда-нибудь сталкивался с другими?

- Нет, это не так просто, как ты себе представляешь. Ты что думаешь, я всегда начинаю разговор с людьми со слов: «Эй, а ты можешь видеть мертвецов?»

- Полагаю, что нет. Но ты точно не унаследовал это от своей матери. - Как будто она говорила о цвете моих глаз или моих кучерявых волосах. - Может от отца?

- Я не знаю, кто он. Или кем был. Или что-то еще. - Говорить об отце мне было не по себе, наверное, потому, что мама категорически отказывалась это делать.