Джонатан Симс - Тринадцать этажей [litres]

Виолетта лишилась дара речи, не могла произнести ни слова. В горле у нее стоял вкус выхлопных газов и пыли. Парень молча смотрел на нее с выражением глубокого сострадания на лице. От его прокуренной одежды пахло старым табаком.

– Помогите, – задыхаясь, выдавила Виолетта.

Парень медленно покачал головой.

– Они не настоящие, – сказал он, и в его голосе прозвучала напускная решимость. – Не нужно их оживлять.

– Чего они хотят?

– Ничего, – ответил незнакомец. – Мертвые мертвы. Справедливость только для живых.

И дверь 116-й квартиры захлопнулась, оставив Виолетту одну.

Она осталась стоять в коридоре, чувствуя, как страх постепенно переходит в онемение. Ей оставалось только ждать. И точно, у нее за спиной тихонько звякнул лифт. Обернувшись, Виолетта увидела, как двери раздвинулись, открывая ее взору новых безликих шептунов, битком набившихся в кабину, и все они стояли к ней спиной. Она медленно направилась к ним, но двери не закрывались.

Невнятное бормотание разом затихло, и снова наступила тишина. От нее у Виолетты больно зазвенело в ушах, и она почувствовала поднимающуюся в груди ярость. Слова сами собой слетели с ее уст, хотя она не могла взять в толк, зачем это сказала.

– Возвращайтесь на работу!

Виолетта бросила это как заклинание, изгоняющее нечистую силу, и фигуры обмякли, будто из них вырвали дух, приводивший их в движение. Гнев схлынул так же стремительно, как и пришел, уступив место глубочайшему стыду.

– В чем дело? – взмолилась Виолетта. – Что вы хотите мне сказать?

Фигуры, все как одна, повернулись к ней и сняли капюшоны, открывая головы. Волосы у них были грязные от пота и угольной пыли, руки были покрыты ссадинами и мозолями, оставленными кирками, швейными иголками и сборочными линиями, лица были в пятнах от кофе и какао. Рты их были зашиты перекрестным стежком окровавленными нитями, однако теперь произнесенные шепотом слова звучали отчетливо. И Виолетта слушала их, выясняя, чем закончится история.

Мари не на шутку встревожилась. Если бы ей было хоть что-нибудь известно о родных Виолетты, она бы им позвонила, а так ей приходилось довольствоваться тем, что она раз в три-четыре часа стучала в запертую на ключ дверь комнаты подруги и спрашивала, как та, не нужно ли ей что-нибудь. Ответ неизменно был один и тот же:

– Все в порядке. Я просто думаю.

Мари попробовала еще раз. Виолетта «просто думала» уже почти два дня, а вчера ей нужно было снова выходить на работу. Определенно что-то случилось, и если так будет продолжаться и дальше, нужно будет вызывать врача или делать еще что-нибудь. Хотя Мари понятия не имела, что это может быть за «что-нибудь». Интернет не предлагал простого ответа на то, как быть, если у лучшей подруги нервный срыв. Мари всегда полагала, что Виолетта слишком много работает.

Но в любом случае Мари не сомневалась в том, что ее подруге будет интересно узнать о приглашении. Для полной уверенности она перечитала его еще раз, но текст оставался в точности таким же. Это была какая-то бессмыслица, но выведенные на плотной мелованной бумаге изящные буквы выглядели безукоризненно. Если это был розыгрыш, кто-то потратил на него серьезные деньги.

ТОБИАС ФЕЛЛ любезно приглашает

ВИОЛЕТТУ ЭНГ

присутствовать на званом вечере по адресу

Баньян-Корт, 1, вечером 16 августа 2014 года.

Доступ в пентхаус будет обеспечен

посредством грузового лифта

Снова постучав в комнату подруги, Мари просунула приглашение под дверь.

В кромешной темноте своей комнаты Виолетта улыбнулась. Ей не нужен был свет, чтобы узнать, что говорилось в приглашении. Ее ждала работа.

Жезуш Кандиду.

Баньян-Корт, 30

Тук-тук-тук.

Серебряная головка трости ритмично постукивала по начищенной коже дорогого ботинка. Этот негромкий, но настойчивый звук нарушал практически полную тишину аукциона. Жезушу Кандиду было скучно.

– Следующим предлагается лот номер четырнадцать, – монотонно бубнил распорядитель аукциона. – Резная керамическая миска, по заключению экспертов, работы народности гуарани, возраст неизвестен. Двести фунтов, начальная цена двести фунтов.

Ничего такого, ради чего стоило терять время. Жезуш продолжал нетерпеливо постукивать. Из разных концов зала на него бросали взгляды с разной степенью любопытства. Он видел, как присутствующие оценивают его ладно скроенный костюм бутылочно-зеленого цвета, галстук, завязанный мастерским узлом Элдридж, утонченные равнодушно-презрительные манеры. Кто-то, узнав его, с восторженным восхищением перешептывался со своими спутниками. Другие не подавали вида, что знают его, но, возможно, потом они расспросят о нем и выяснят его имя. И поймут, почему должны его знать. Жезуш легко усмехнулся. Меняющаяся мода, отмывание денег и новоиспеченные миллиардеры от высоких технологий обусловили то, что торговля произведениями искусства переживала небывалый подъем, и хорошему дилеру нужно было поддерживать свой статус любыми мелочами. Даже такая легенда, как он, не могла почивать на лаврах.

– Продано Марго за двести сорок фунтов, – двигался дальше распорядитель аукциона, стараясь не обращать внимания на театральные зевки Жезуша. Этот человек определенно знал того, кто захотел быть узнанным на его аукционе.

А этот аукцион, пожалуй, и годился только для того, чтобы показать на нем себя. Обыкновенно Жезуш вел свои дела удаленно, как и остальные члены «круга» – его коллеги, хотя, наверное, правильнее было бы сказать «сообщники», – однако сегодня у него выдался свободный день, он находился в этих краях и, поддавшись сиюминутной прихоти, решил присутствовать на торгах лично. По крайней мере, имело смысл изредка показывать свое лицо. Начнем с того, что именно Жезуш предупредил Дезмонда и остальных членов «круга» об этом аукционе. Его шурину Антониу, чиновнику в бразильском правительстве, сообщили о недавней кончине одного состоятельного скотовода. Судя по всему, умерший был владельцем внушительного собрания художественных ценностей, однако его родственников подобные вещи не интересовали, и они решили распродать коллекцию в Лондоне, где вели свои дела.

– Продано Уильяму по телефону за пятьсот десять фунтов, – объявил распорядитель аукциона.

Служащие унесли весьма безвкусную статуэтку. Жезуш даже не заметил, как ее вносили в зал.

Но вот дело наконец дошло до того предмета, за который Жезуш решил поторговаться. Возможно, это несколько оживит торги.

– Теперь лот номер тридцать два, фигурка религиозного назначения из стеатита, считается работой Алейжадинью [2] Алейжадинью, Антониу (1730–1814) – бразильский архитектор и скульптор. (Здесь и далее прим. перев.) . – Пауза. – Хотя это не подтверждено. Начальная цена тысяча фунтов.