Вик Джеймс - Санктуарий

Я делаю несколько снимков на телефон. Я опасаюсь, что меня заметят, но парочка занята. Харпер уверенно двигается, приготавливая инструменты, синхронизирует телефон, включая музыку, басовитую и рычащую. Она достает из-под прилавка альбом и что-то показывает Малони. У него, видимо, есть какие-то предложения, и они обсуждают рисунок.

Малони уходит в глубину здания, а я наблюдаю, как Харпер устанавливает зеркало рядом с медицинской кушеткой, на которой клиенты получают наколки. Она стягивает с себя майку и вертится так и этак, осматривая себя. Ниже лифчика ее живот покрыт извилистыми узорами.

Она аккуратно вставляет иглу в индукционную машинку и кладет ее обратно на металлический поднос. А потом она задвигает безупречно чистую занавеску и скрывается из вида. Джонни Малони не показывается. Спустя мгновение на фоне музыки едва слышно начинает жужжать машинка.

А я понимаю, что тату на Харпер – это не просто красиво, это ее собственная работа. Неудивительно, что она здесь чувствует себя дома.

Чуть дальше по променаду звенит колокол у двери ведьмы – и из нее выходит Роуэн. Я спешу следом за ней в машину к Честеру, чтобы поскорее услышать, что она узнала.

Поскорее все сложить воедино.

– РЭ представилась отдыхающей ведьмой, у которой началась мигрень.

– ШМ около 50 лет. Выполнен утвержденный правилами осмотр РЭ.

– РЭ затрагивает тему Санктуария и Харпер Фенн.

– «Гадкая история, все ведьмы Коннектикута испуганы, – говорит ШМ. – Конечно, это вовсе не колдовство».

– А ШМ не тревожно быть так близко от Санктуария?

– «И да, и нет. У девушки, которую обвинили, здесь есть друзья. Местные жители ее знают. Она очень хорошая молодая особа. Никакой магией не владеет».

– ШМ с ней общалась?

– Немного. Она дружит с сыном ШМ. С того момента, как разразился скандал, ШМ держится от нее в стороне, чтобы никто не смог связать девушку с практикующим магом.

– А она точно не ведьма?

– «Определенно». ШМ считает, что смерть Уитмена – это просто «прискорбная случайность». Никакого колдовства. Выражает сочувствие Саре Фенн, которую она «почти не знает».

– ШМ ставит диагноз РЭ: отрицательная реакция на недавнее воздействие магии. Проводит ритуал очищения ауры и рекомендует пить готовую смесь трав.

– РЭ хвалит лавку и работу ШМ. А ее сын – ведьмак и продолжит семейную традицию?

– ШМ смеется. «Он увлечен серфингом. Ни капли магии, а вот иглой работает очень неплохо».

– РЭ расплачивается и уходит.

Первая страница

Берил Варли, редактор отдела новостей

Санктуарий снова кипит возмущением из-за действий живущих среди нас ведьм.

Утверждается, что местный житель (источники называют Альберто Гарсия, 48 лет, из Анаконны) был подвергнут магическому принуждению без его ведома.

Мы обратились к официальному представителю Собора США, национальной организации практикующих магов, и он прокомментировал это следующим образом: «В США по праву гордятся установленными здесь правилами колдовства – самыми строгими в мире. Любой, кто действует вразрез с этими правилами, будет лишен лицензии и, если потребуется, будет преследоваться в судебном порядке».

В свете последних событий шеф полиции Тэд Болт эксклюзивно сообщил редакции, что он отменяет свое решение не участвовать в расследовании смерти Дэниела Уитмена.

«Не могу стоять в стороне и позволить ошибкам следователя от штата уничтожить возможность справедливого суда для Дэниела и его родителей, – сказал пользующийся всеобщей любовью местный правоохранитель. – И я не допущу, чтобы люди не спали ночами, боясь сил зла, орудующих в нашем городе. Здесь, в Санктуарии, мы решаем наши проблемы сами».

К Альберто Гарсия обратились за комментариями.

Моя дочь пропала. Мой ковен рассыпался и распался. Эбигейл ополчилась на меня, Джулия обвиняет меня, а Бриджит меня сторонится.

Обряд солнечных камней, который я задумала, чтобы прекратить это безумие, теперь невозможен.

Площадки для обряда придется оставить нетронутыми: когда приношение совершено, забрать назад его уже нельзя. Однако свою мастерскую я могу привести в порядок. Запах зелья все еще наполняет ее: резкий шалфей и затхлая, сальная вонь от масла энотеры. Но пока я мою и очищаю сосуды, оттираю камни и убираю их, я начинаю размышлять о том, надо ли мне останавливаться на этом. Не запаковать ли все, даже мои ингредиенты и лозы. Все продать – или пожертвовать Фонду воспомоществования ведьм, чтобы они принесли пользу какому-нибудь молодому и неимущему практикующему магу.

Уехать подальше отсюда. Может, навестить маму и ее третьего мужа во Флориде. Мама все надеялась, что я, как и она, не буду иметь дара, и наши отношения резко изменились после того, как во мне проявился талант моей бабушки. Теперь то же самое происходит со мной и Харпер. Отсутствие способностей у моей дочери вбивает между нами клин. Может, если моя дочь поживет со своей тоже лишенной дара бабушкой, это поможет ей успокоиться?

Могу ли я сделать так, чтобы мы исчезли?

Чары могли бы нас замаскировать. Позволили бы нам пересечь страну незамеченными и затаиться во Флориде, пока все не уляжется, а имя моей дочери не обелят. Тогда мы смогли бы спокойно подумать о том, возвращаться ли в Санктуарий.

Однако в глубине души я понимаю, что если мы уедем, то никогда не вернемся. Все будут говорить, что мы сбежали не просто так.

Я иду к шкафчику в углу. За самыми повседневными расходниками – рулоном туалетной бумаги, пачкой бумаги для принтера – спрятан сейф, который для меня установил Пьер. Я ввожу шифр: 05261647 – дату, когда штат Коннектикут повесил Элис Янг за колдовство. Она стала первой ведьмой, погибшей в Тринадцати колониях, и ее труп много дней висел на площади перед ратушей Хартфорда. Это случилось почти на пятьдесят лет раньше Салема. Моя бабушка всегда твердила, что мы не можем быть уверены в том, что это не повторится.

Как бы мне сейчас хотелось с ней посоветоваться!

В сейфе хранится только одна вещь: книга. Или, точнее, гримуар.