Джек Кетчам - Девушка по соседству

Но Дениз не отставала:

– Сейчас лето, – сказала она. – Так почему мы не играем?

Она распрекрасно знала, почему мы не играли, но была по-своему права – Игру могло отменить только внезапное нашествие холодных ливней. Ну и чувство вины.

– Мы слегка староваты для этого, – сказал я.

Она пожала плечами:

– Ага. Может, и так. А может, вы просто трусите.

– Может. Слушай, у меня идея. Почему бы тебе не сказать своему братцу, что он трус?

Она засмеялась.

– Да. Конечно. Сейчас.

А небо становилось все темнее.

– Будет дождь, – сказала Шерил.

Мужчины явно думали так же. Они растягивали брезент вдоль балок, край его вытянули на траву – на всякий случай. Работали они быстро, стараясь собрать «чертово колесо» до того, как хлынет ливень. Одного из них я узнал – он был тут прошлым летом, кудрявый блондин-южанин, Билли Боб, или Джимми Боб, или что-то в этом роде, он разок дал Эдди сигарету, которую тот безостановочно клянчил. Одно это уже не позволяло его забыть. Сейчас он сколачивал части «колеса» вместе слесарным молотком, смеясь над какой-то фразой толстяка, стоявшего рядом. Смех был визгливый и резкий, почти бабский.

Молоток звякал, грузовики рычали позади нас, слышно было, как завелись генераторы, застучало оборудование – и внезапным стакатто дождь всей мощью обрушился на плотно утоптанную землю.

– Получите!

Я вытащил рубашку из джинсов и натянул ее на голову. Шерил и Дениз уже бежали к деревьям. До дома мне было ближе, чем им. Дождя я не боялся. Но это был хороший повод убраться оттуда. От Дениз.

Не верилось, что она всерьез говорила об Игре.

Понятно было, что дождь не продлится долго. Лило слишком сильно. Может, когда он кончится, появятся остальные ребята, и я от нее отделаюсь.

Я пробежал мимо них, жавшихся друг к другу под деревьями.

– Я домой, – крикнул я. Волосы Дениз прилипли к ее щекам и ко лбу. Она снова улыбалась. Рубашка ее насквозь промокла.

Я увидел, что Шерил потянулась ко мне. Своей длинной костлявой рукой.

– А можно мы с тобой? – прокричала она. Дождь громко лупил по листьям. Я решил, что Шерил как-нибудь это переживет. И продолжал свой бег.

Дениз и Эдди, подумал я. Ну и парочка.

Если я когда-нибудь во что-то вляпаюсь, то только из-за них. Из-за него или из-за нее. Так и будет.

Когда я пробегал мимо дома Чандлеров, Рут была на крылечке, вынимая почту из ящика. Она улыбнулась и помахала мне, а вода потоком неслась вниз по водостоку.

Я так никогда и не узнал, какая кошка пробежала между Рут и моей матерью, но что-то такое случилось, когда мне было лет восемь-девять.

Прежде, задолго до того, как появились Мег и Сьюзан, я частенько ночевал у них, с Донни, Вилли и Вуфером на двойном комплекте двухъярусной кровати в их спальне. У Вилли была привычка запрыгивать на свою кровать, и за эти годы он переломал несколько коек. Вилли всегда на что-нибудь бросался. Рут рассказывала, что, когда ему было два или три года, он вдрабадан разнес свою детскую кроватку. Все кухонные стулья шатались из-за его прыжков. Но кровати в спальне были покрепче. Они пока держались.

Но с тех пор, как что-то произошло между Рут и моей мамой, мне разрешали ночевать у Чандлеров не слишком часто.

Я помню эти ранние ночи, когда мы были еще совсем детьми. Мы заливались смехом в темноте, шептались, похихикивали, плевали с верхних ярусов на тех, кто лежал внизу, а потом приходила Рут, орала на нас – и мы засыпали.

Из всех ночей мне больше всего нравились ночи во время карнавала. Через открытое окно, выходившее на игровую площадку, слышны были музыка парового органа, крики, визг и скрежет оборудования аттракционов.

Небо становилось красно-оранжевым, таким, словно где-то бушевал лесной пожар, оно было расцвечено яркими красными и синими лампочками, а за деревьями, скрытый от нас, крутился «Осьминог».

Мы знали, что там происходило, – ведь мы только что вернулись оттуда, и руки еще были липкими от сахарной ваты. Словно бы некое таинство: лежать и вслушиваться во все это, через час-два-три после отбоя, молча, завидуя взрослым и подросткам, представляя себе страх и восторг на больших аттракционах, куда нас, малышню, еще не пускали и откуда неслись все эти крики испуганного восторга. И так до тех пор, пока огни не начинали гаснуть, а крики не сменялись смехом людей, возвращавшихся к своим машинам, припаркованным вдоль нашего квартала.

Я поклялся, что, когда подрасту, буду уходить с аттракционов последним.

А пока я стоял один у киоска с закусками, доедая свой третий хот-дог за вечер и размышляя, чем бы мне, черт дери, заняться.

Я прокатился на всех аттракционах, каких хотел. Проиграл деньги в каждой игре, которые только предлагал карнавал, в том числе и на «Колесе фортуны», и все, что у меня сейчас было, – махонький керамический пудель, которого мама сунула мне в карман, чтобы было что показать.

Я съел засахаренное яблоко, мороженое и ломтик пиццы.

Я таскался с Кенни и Малькольмом, пока Малькольму не осточертел «Пикирующий бомбардировщик», а потом с Тони и Лу Марино, а также с Линдой и Бетти Мартин, пока они не ушли домой. Было весело, но я остался один. Было десять часов.

Значит, оставалось еще два.

До этого я заметил Вуфера. Но Донни и Вилли-младший так и не появились. Ни Рут, ни Мег, ни Сьюзан. Что было странно, потому что Рут всегда была заядлым любителем карнавалов. Я раздумывал, не перейти ли мне улицу и не посмотреть ли, в чем там дело, но тем самым я бы признал, что заскучал, а к этому я еще не был готов.

Я решил немного подождать.

Через десять минут появилась Мег.

Я попытал счастья на номере 7 и на «красном», подумал, хочу ли я еще одно засахаренное яблоко, и тут вдруг увидел, как она медленно идет сквозь толпу, в джинсах и ярко-зеленой блузке – и внезапно вся моя робость исчезла. То, что я перестал робеть, меня удивило. Может быть, я уже был готов к чему угодно. Я дождался своего проигрыша на «красном» и подошел к ней.

И вдруг появилось ощущение, что я чему-то помешал.

Она смотрела на «чертово колесо» как зачарованная, отбрасывая на затылок локон своих длинных рыжих волос. Я заметил, как что-то блеснуло в ее руке.

А вертелось оно с приличной скоростью. Наверху девчонки визжали вовсю.

– Привет, Мег, – сказал я.

Она подняла на меня взгляд, улыбнулась и сказала:

– Привет, Дэвид. – И опять повернулась к колесу. Было очевидно, что она ни разу на нем не каталась. Это читалось по ее взгляду. Я удивился. Что же за жизнь у нее была?

– Классно, а? Оно крутится быстрее, чем почти все остальные.

Она снова посмотрела на меня и взволнованно спросила:

– Правда?

– Быстрее, чем колесо в «Плейлэнде», это уж точно. И быстрее, чем на «Острове Бертама».