Констанс Сэйерс - Четыре жизни Хелен Ламберт

– Как насчет хлеба и сыра, моя дорогая? Еще у нас есть пирог.

Джульетта, улыбнувшись доброй женщине, отказалась от угощений и удалилась в комнату. Там она погрузилась в сон и спала так крепко, что ей не мешало даже пробивающееся сквозь шторы солнце. Наконец, Джульетту разбудил семикратный перезвон церковных колоколов.

Хелен Ламберт

Вашингтон, 26 мая 2012 года

Из кухни доносился чудесный запах. Взглянув одним глазом на часы, я заметила, что уже почти три часа. Я села, осознав, что проспала большую часть дня. Подушка рядом со мной выглядела смятой. И тогда меня осенило. Люк . Я вспомнила завтрак и кровотечение из носа. Мужчину, который сидел на моей кухне, – Люсьен, он же Люк. Теперь он присутствовал не только в реальности, но и в моих снах.

Направляясь по коридору, я свернула за угол, на кухню. Люк, казалось, знал, что я пришла, хотя я молчала. Прислонившись к плите, он что-то искал в своем телефоне.

– Как насчет оперы во вторник? – Варнер порылся в карманах и достал ключ от своей машины.

– В ближайший вторник?

– Да, именно.

– С удовольствием. – Я села за стойку. Тело как будто потяжелело. – Ты, кстати, появился в моем сне.

– Я? – Он положил свой iPhone и умело встряхнул сковороду. Я заметила филе лосося, послушно перевернувшееся, и салат из рукколы в миске. – Пора бы уже.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала я, обхватив голову руками.

– Это сложно понять.

– Да, верно.

– Если ты видела меня, значит, видела и свою мать. Вернее, мать Джульетты.

– И ее странный ритуал.

– О! Это был не просто ритуал.

Он был удивительно милым, когда хлопотал на моей кухне как у себя дома. Я вспомнила ощущение, с которым руки Джульетты касались новых платьев, и запах вишневого соуса. Конечно, Люк был прав. То, что сотворила мать Джульетты в ту ночь, вызывало у меня ужас.

Прежде чем я успела спросить Варнера о чем-то еще, он положил в тарелку восхитительно розовый кусок рыбы и подал ее с салатом из рукколы.

– Тебе нужно поесть. – С ловкостью шеф-повара он вымыл сковороду и поставил миски в посудомоечную машину.

Мы встретились взглядами.

– Ты мог бы избавить меня от хлопот и рассказать все сам.

– Я знаю , – усмехнулся он. – Но так нельзя. Просто продолжай смотреть сны, Хелен.

Я повернулась, когда он проходил мимо меня по пути в коридор.

– Ты не кажешься мне приверженцем правил, Люк Варнер.

Он вернулся на кухню, поправляя ремень мягкого кожаного портфеля, перекинутый через плечо.

– Что ж, допустим, у меня уже было из-за этого достаточно неприятностей, так что сейчас я стараюсь соблюдать правила. Кроме того, тебе лучше самой увидеть собственную жизнь.

Он говорил точно так же, как и Люсьен Варнье из моего сна. Я поняла, что ответы на вопросы мне придется искать самостоятельно.

– Так что за опера?

Люк наклонился вперед, как будто собирался открыть мне секрет.

– Это сюрприз. – Схватив ключи со стойки, он потрепал меня по голове как шестилетнего ребенка. – Мне пора. Нужно продать одну картину.

Прежде чем пройти в коридор, он повернулся.

– Опера… относись к ней как к премьере .

– Приказываешь мне приодеться?

– Так точно, – усмехнулся он.

Спустя мгновение я услышала, как за ним защелкнулась входная дверь.

Когда Люк ушел, я полезла в сумку и вытащила альбом с картинами Огюста Маршана, который купила вчера по дороге домой. На самом деле мне стало жаль Маршана – его альбомы продавались за бесценок. Они были разбросаны на прилавках с уцененными товарами, словно прошлогодние календари с кошками. Пролистав альбом, я ощутила странное чувство узнавания. Передо мной предстали дети из деревни. Дело было не столько в лицах, сколько в местности. На одной картине изображался каменный колодец и сидящая перед ним маленькая девочка. С обратной стороны я нашла другую картину, и рука вмиг отдернулась, как будто обожженная раскаленной сковородой. На меня смотрела обнаженная девушка. Я. Темно-рыжие кудри расплескались вокруг головы в нижней части картины. Рисунок выглядел очень личным . Девушка поднимала глаза, как будто глядя на зрителя… или на художника? Работа выглядела до боли знакомой. Даже не сама картина, а сцена, атмосфера, в которой она писалась. Закрыв глаза, я почувствовала складки драпировки, окутывающей холодное обнаженное тело. Я знала, как пахло в комнате и что ветерок задувал через правое окно, развевая волосы и вызывая озноб. Но девушка не смела прикрыться. Это была сцена из сна, который недавно мне приснился. Я прочитала название: «Джульетта». Та самая картина, о которой рассказывал Люк. Теперь она принадлежала частному коллекционеру.

Думая об опере и пытаясь отвлечься от произошедшего, я принялась рыться в шкафу, но ничего достойного оперы-сюрприза не нашла. Тогда я решила действовать иначе – набрать номер Микки и позвать его в экстренную поездку по магазинам. Мы встретились в бутике на Коннектикут-авеню. Примерки проходили в спешке, поскольку по субботам магазин закрывался в шесть часов. Перебрав несколько вариантов, я выбрала великолепное шелковое платье стального синего цвета от Рим Акры с тюлевой накидкой и изысканной золотой отделкой. Оно выглядело как платье из другой эпохи, вдохновленное интерьерами Версаля. Возможно, я руководствовалась воспоминаниями о Джульетте: платье напомнило мне наряды из ее шкафа на бульваре Сен-Жермен.

Пока я переодевалась, Микки зашел на сайт Кеннеди-центра и выяснил, что недавно стартовала постановка «Вертера» Жюля Массне, однако на вторник в афише этой оперы не было.

– О, как это романтично, – сказал Микки, взъерошив мне волосы. – Женщине, которая знает все, что происходит в Вашингтоне, хотят устроить сюрприз !

– Пойдем. – Я махнула рукой в сторону Коннектикут-авеню.

Будучи джентльменом, Микки нес тяжелую сумку с моим новым платьем.

– Как думаешь, я похожа на древнюю душу? – выпалила я, остановившись в середине квартала.

– Нет, только на древнюю клячу, – откликнулся Микки с улыбкой.

Я бросила на друга сердитый взгляд.

– Ты веришь в прошлые жизни?

– Вот дерьмо. Неужели после истории с Роджером ты уверовала ? Только прошу, не отдавай себя религии целиком и полностью! И уж тем более не становись баптисткой! Иначе придется раз и навсегда забыть о хорошем сексе. – Микки остановился. – Знаешь, у нас в Джорджтауне есть экстрасенс. Ее все рекомендуют. Может, сходим к ней и проверим, что она умеет? В Джорджии у меня жила тетя, и она все время ходила к экстрасенсам. И вот однажды ей сказали, что моя мать умрет.

– Но твоя мать жива , Микки.

– Но тетя-то умерла. – Он приподнял бровь. – Значит, экстрасенс оказалась близка к истине.