Вик Джеймс - Санктуарий [litres]

– Присоединяйся к нам, Эби, – Майкл приглашает меня на диван, похлопывая рядом с собой. – Я пригласил этих ребят, чтобы обсудить планы. Нужно нечто публичное – нечто громкое.

– Мальчики, – говорю я, занимая место, – вы не представляете, насколько мне это важно.

Напасть на одного – значит, напасть на всех. Они это понимают. Эти мальчики станут моей волчьей стаей, и мы загоним Харпер и разорвем ее.

Харпер прошлой ночью не вернулась. Куда она уезжает? Как она могла отказаться уснуть со мной, укутанная моими чарами и талисманами?

Как она могла отказаться от того, чтобы мать ее оберегала?

Моя девочка стала для меня тайной – и это ранит меня, словно осколок стекла в сердце. Несколько недель она втайне носила в себе то, что с ней сотворил Дэн. Да, она мне открылась. Но всего за несколько часов до того, как рассказала об этом журналистке и всему штату.

Однако эта печаль – эгоистичная. Единственное, что сейчас важно – это обеспечить ей безопасность. Теперь у копов есть мотив. Та следователь позвонила мне рано утром между звонками репортеров. Я не ответила – только прослушала ее сообщение с вопросом, где Харпер. Какой бы понимающей она ни казалась до этого, сейчас она против моей девочки.

А Эбигейл…

Эбигейл этого никогда не простит. Я видела ее лицо. Она разнесла телевизор, но ей хотелось разнести весь мир. Если бы Харпер оказалась там, Эби схватила бы не кружку, чтобы бросить в нее – она схватила бы кухонный нож.

Теперь нет шансов на то, что все это закончится. Поначалу мне казалось, что Эбигейл убеждает себя в том, что Харпер убила Дэна, чтобы получить возможность поторговаться о его воскрешении. Но теперь, по-моему, она действительно в это верит.

Так что же мне делать? Мое главное желание – позаботиться о дочери. Обнять ее, знать, что она цела. Но ритуалы поиска основаны на воспоминаниях людей, определении места, где в последний раз что-то видели. Они – для потерянных предметов, а не для людей, которые пожелали затеряться. Иначе не было бы ни пропавших детей, ни сбежавших супругов.

Но где бы она ни была, мне остается только верить, что она знает, что делает, и находится в безопасности.

Моя задача – защитить ее от последствий того, чем она только что поделилась со всем миром. Джейк подтвердит свое обвинение, а значит, Болт не отступится. Он свяжется с Эбигейл. Мой визит к нему не даст никаких результатов. Тогда что мне теперь делать?

В дверь стучат. Это, конечно, опять репортеры. Я этим утром игнорировала их непрекращающиеся телефонные звонки и стук. Попытки заглянуть за занавески. Я видела на улице три команды телевизионщиков, и после того, что они сделали вчера, у меня пальцы чешутся наслать на них всех порчу. Стук продолжается, и я его игнорирую, пока меня не окликает тот голос, который я игнорировать не могу.

Это Черил.

Почему здесь жена Бриджит? У нее какие-то известия о Харпер?

Я открываю. Черил в своем брючном костюме выглядит властно и спокойно. Пара камер повернулись в ее сторону – возможно, недоумевая, кто эта официального вида гостья. Может, переодетый офицер ФБР. Или представительница органов опеки, приехавшая забрать мою девочку.

Она медлит, и я ее тороплю. От меня не укрывается то, как она вздрагивает, подныривая под связку веточек, подвешенную у притолоки. Ее взгляд скользит по прихожей, подмечая все.

Я и забыла, что она еще никогда здесь не бывала. Поначалу меня беспокоило то, что жена моей самой давней подруги не хочет заходить в жилище ведьмы, но я заставила себя не воспринимать это как нечто личное. Сказала себе, что это примерно то же, как если бы аллергик избегал дом с кошкой или собакой.

Вот только это все равно обидно.

– Бриджит шлет привет, – говорит Черил так, словно это формальность, на которую не стоит тратить время, – но я хотела поговорить с тобой как директор школы. Понятно, что начнется в школе после того, о чем заявила Харпер…

– Ты хотела сказать – после того, что сделал Дэн?

– Сара, я сочувствую тебе всем сердцем, правда. Но не нам решать, правда ли то, что случилось. Это дело полиции. А если учесть, что Дэн умер, то заявление об изнасиловании до суда не дойдет, поэтому правды мы никогда не узнаем.

– Я правду знаю. Она в том, что сказала мне дочь.

Как она смеет стоять у меня в доме и говорить такое? Однако Черил, похоже, поняла, что ведет себя неправильно.

– Послушай, я не хочу показаться черствой. Просто моя обязнность – заботиться обо всей школе. О сотнях ребят. Они уже травмированы смертью Дэниела, а это снова по ним ударит. Я должна думать об их благополучии. Но хотя я не имею права становиться на чью-то сторону, мне надо было зайти и заверить вас с Харпер, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы в школе она чувствовала себя в безопасности. Просто ей нельзя больше прогуливать. Ее посещаемость и так уже упала ниже девяноста процентов, а если она еще ухудшится, мне придется занести это в ее личное дело.

Один прогул каждые две недели учебы. Я об этом не знала, но признаваться Черил не собираюсь. Моя девочка только что призналась, что ее изнасиловал ее парень, а директор школы нудит мне про посещаемость?

– После этого я бы сказала, что у нее есть вполне понятная причина не чувствовать себя в школе защищенной.

Черил явно в смятении.

– Да, конечно, я… Сара, я говорю это ради самой Харпер. Я знаю, что для таких как вы образование может и не быть в приоритете, но я полагаю… полагала, что твоя карьера для Харпер недоступна. Мы хотим, чтобы она закончила школу, но для этого ей нужно туда ходить. Я сделаю все возможное, чтобы она ощущала поддержку.

Я понимаю, что Черил хочет нам помочь. Но в том, что она сказала сейчас, столько всего неправильного, что я не знаю, с чего начать. Образование не в приоритете для «таких как я»? Она имеет в виду ведьм. Потому что мы не только шлюхи, но и дуры? А что это за оговорка, что она раньше считала, будто для Харпер закрыта магическая практика? Черил знает, что Харпер не одаренная! Она это всегда знала. Ничего не изменилось.

– Спасибо, – говорю я, приклеивая на лицо улыбку. – Конечно, окончание школы для Харпер в приоритете. Не имея дара, она должна как-то строить свою жизнь. Я дам ей знать, что она может рассчитывать на твою поддержку.

– Я прикреплю к ней личного психотерапевта, – поспешно говорит Черил. – Как директор, я должна оставаться…

Я киваю, но в душе я злюсь. В молодости Черил участвовала в кампаниях как «обычная разгневанная феминистка», сказала она как-то с нехарактерным юморком. Но неужели теперь ее работа означает, что ей нельзя встать на сторону девушки, которую изнасиловал ее парень?