Полина Луговцова - Избушка на краю омута

К тому времени тьма вокруг них сгустилась настолько, что они едва различали лица друг друга. Продолжать путь было страшно, но теперь с ними был Генка, и они решили рискнуть. Мальчишке вручили самый большой и мощный фонарь и пустили его первым: все-таки абориген. Остальные выстроились в той же последовательности и пошли вперед, прорезая ночную тьму подрагивающими в такт ходьбе лучиками желтого света.

Глухую лесную тишину нарушало лишь потрескивание сухой хвои под их ногами, да иногда поскрипывали старые доски — остатки некогда широкой дороги. Шли молча, прислушиваясь, в ожидании посторонних звуков — не зашуршат ли ветки, потревоженные крадущимися хищниками, не раздастся ли в ночи заунывный волчий вой? Но время шло, и все вокруг было спокойно. Когда же все-таки появился посторонний звук, он был абсолютно не похож на то, что они ожидали. Странные и чужие в дремучем лесу гулкие металлические удары, идущие, казалось, прямо из-под земли, заставили всех вздрогнуть. Будто молот кузнеца, кующего цепи для грешников, свирепо застучал по наковальне в самой преисподней.

— Что это? Слышите? — Генка внезапно остановился, и остальные едва не налетели на него.

— Очень странно звучит, — произнес Борис с тревогой. Свет фонарей беспорядочно заметался во мраке, выхватывая фрагменты зарослей.

— Это где-то далеко, — заметила Лера. — Отсюда мы не увидим, что это.

— И проверять не пойдем, — добавила Маша.

— Железный Дровосек, — пробормотал Витя Сомов шепотом.

— В сказке он рубил обычные деревья, а этот стук такой, будто металлом по металлу долбят, — возразил Саша Разгуляев. — Разве что в этом жутком лесу растут железные деревья.

— Да еще под землей. Будто далеко внизу стучат, вам не кажется? — предположил Паша Зубрилов.

Они вновь замолчали и прислушались. « Лязг! Лязг! Лязг !» Звук был довольно громкий, но равномерный, не приближался и не удалялся, и невозможно было даже представить себе его источник. Простояли так минут десять. Ничего страшного не происходило. Вдруг стук прекратился, но ненадолго, возобновившись через пару минут, и показался громче, чем был до этого, будто «железный дровосек» взял паузу для передышки, и теперь принялся за дело с новыми силами.

— Ой, я не могу дальше идти! — простонала Лера голосом умирающего.

— Тогда можешь пойти обратно, — поддразнил ее Сашка.

— Пойдемте обратно все вместе, — не заметив издевки, взмолилась Красавина. — Я уже не хочу искать клад!

— Не бойся, стучат где-то далеко. Думаю, ничего страшного с нами не случится, — подбодрил ее Борис, но произнес это как-то не вполне уверенно. — Звук, конечно, странный, это так. И я понятия не имею, кто или что его издает. Но не стоять же вечно посреди леса? Давайте все вперед!

Вся группа последовала за ним, в том числе и Лера, боясь даже на шаг отстать от друзей. Общий темп ходьбы ускорился. Страх подгонял их, будто толкая в спины. Монотонный металлический лязг бил по нервам, поэтому, когда над верхушками сосен прокатился надрывный мученический стон, все они хором завопили — кроме Генки, как выяснилось. Он единственный не испугался, дернул Бориса за рукав и выкрикнул:

— Че орете?! Это же сова!

Борис сконфуженно переспросил:

— Сова?

Стон раздался снова, и если бы не Генкины заверения, Борис никогда в жизни бы не поверил, что какая-то сова может так выть и стонать на весь лес. Будто душа грешника вырвалась из ада, оборвав цепи «железного дровосека», и взмыла ввысь с душераздирающими стенаниями, но бесы ее уже поймали и тянут назад.

Сова рыдала еще долго, и ее заунывный плач перемежался со звуком металлических ударов, создавая некую адскую симфонию, которая будоражила до глубины души и будила глубокий первобытный страх перед неизведанным. Теперь, несмотря на усталость, они почти бежали, спотыкаясь о выпирающие местами из земли доски, не сбавляя темпа до тех пор, пока зловещее звуковое сопровождение не стихло, наконец, оставшись далеко позади. Лишь тогда, запыхавшиеся и полностью измотанные, они позволили себе перейти на шаг.

— Господи, если я выберусь когда-нибудь из этого проклятого леса, клянусь, нога моя больше не ступит ни в один лес на свете! — истерично воскликнула Лера. — Я не могу больше бояться, у меня все нервы болят!

— Уже недалеко, — отозвался Генка, возглавляющий шествие. — Чувствуете, как воняет?

— Тухлятиной несет, — заметила Маша.

— Это омут. Мы с мальчишками несколько раз туда ходили, там всегда такая вонь стоит.

— А зачем? — поинтересовался Борис. — Ты же говоришь, там старик страшный живет, которого все боятся.

— Да так… Интересно же. Мы в домах пустых полазили.

— Ясно. Нервы пощекотать, — усмехнулся Зубрилов. — Ну и как там?

— Страшно, — ответил Генка.

— Неужели страшнее, чем здесь, в лесу? — спросила Лера голосом, полным отчаяния.

— Намного страшнее, в сто раз, — подтвердил мальчишка, и она жалобно простонала.

— Что ж, всем приготовиться. Входим в эпицентр нечистой силы, — попытался пошутить Борис, но никто не засмеялся. Тогда он и представить себе не мог, насколько окажется близок к истине.

С первыми проблесками рассвета, разбавившего темноту ночного неба, они неожиданно вышли из чащи на открытое место, большую часть которого занимал небольшой продолговатый водоем, окруженный плакучими ивами. На берегу его, почти у самой воды, притулилась старая избушка, черная от времени, с единственным мутным окошком, глядя на которое, совсем не хотелось знать, что кроется за ним с обратной стороны немытых стекол.

— Вот и добрались, — произнес Генка почему-то шепотом, словно боялся потревожить кого-то невидимого.

— Пейзаж унылый. — Сашка хмуро разглядывал местность.

— Как-то серенько — мрачненько, — добавила Лера с выражением брезгливости на лице, сморщив свой идеальный прямой нос. — И дышать совсем невозможно. Пока найдем этот клад, сдуреем от вони.

— Тише, с этого момента о кладе — молчок, — предостерег Борис. — Вдруг старик где-то рядом. Я же к деду в гости приехал, забыла? А вы — за компанию со мной. Прежде чем секрет выспрашивать, присмотреться надо, что к чему.

— Да нет тут никого. Вокруг посмотри, будто вымерло все, — ответила Лера, обводя взглядом местность.

— Тогда идемте и постучимся в дверь этой кибитки, — предложил Зубрилов. — Мне просто необходимо куда-нибудь присесть.

— А еще лучше — прилечь, — добавил Витя Сомов.

— К сожалению, сомнительно, что там найдется приличная постель для всех, — вздохнула Лера. — Умираю от усталости, но в той избушке спать не буду. Лучше уж с жуками и гусеницами на траве.

— Если отойти за избушку метров на пятьсот, там будет целая деревня, и все дома заброшенные, — сообщил Генка. — Можно выбрать любой для отдыха. Там и мебель есть, и даже посуда. Никто из нашего села ничего оттуда брать не хочет, так и стоят избы нетронутые.