Кати Беяз - Всё, что от тебя осталось

Уже в следующую секунду я получил оплеуху, молча наблюдая за её спешной ходьбой по моей тесной комнате.

– Как ты посмел? Что, если б ты не вернулся? – уже намного тише истерично зашептала она.

– У меня был сон накануне, – голос дрогнул от её пристального взгляда, и я вдруг замолчал.

– Сон? – непонимающе бросила она.

– Ну да, сон… Звучит крайне глупо, но этот сон вселил в меня уверенность, что я смогу. И я смог!

Ещё минуту и она смогла снова сесть за стол. Потирая лоб, словно пытаясь уложить в голове шокирующую информацию, она уже спокойным тоном спросила:

– О чем был твой сон?

– Я был ветром, а потом был туманом, и затем я был совой.

Тетя Маша посмотрела на меня исподлобья.

– В этом сне я ощутил себя частью любого из миров, неотъемлемой частью. Я знал, что не пропаду, не испарюсь, а продолжу жить во что бы то ни стало. И страх пропал.

Она ничего не ответила мне на это. Спустя пару минут, тетя Маша похлопала меня по коленке и совершенно неожиданно произнесла:

– Надо будет ставить тебя на ноги. Скоро гипс снимать.

Сегодня я снова не мог уснуть – на этот раз от эйфории.

«Я это сделал! Я смог!»

Вскоре я уже копался в интернете, пытаясь определить единственный ли я такой во всем мире. И очень было похоже на то, что единственный, либо кто-то так же, как и я, не афишировал подобные достижения.

Я проснулся от звонка. Номер был мне незнаком, и я ещё не проснувшимся голосом ответил:

– Алло?!

– Антон? – произнес до боли знакомый женский голос, который я никак не мог вспомнить.

– Да, с кем имею честь…?

– Это мама Жени, – на выдохе произнесла она.

– Анжелика Владимировна?!

Подскочив на кровати от удивления, я все ещё не мог поверить, что она мне звонит. Женины родители всегда недолюбливали меня. И даже, когда я лез из шкуры вон, чтоб быть достойным их дочери, я все равно, по их мнению, не достигал до необходимой планки. То немногое, что мне приходилось слышать от них – это сухое «здравствуй».

– Антон, Женя проснулась, – воодушевленно начала она, сходя на слезы, – и она желает видеть именно тебя. Говорит, что ты приходил за ней и спас её из чудовищного леса. Как это понимать? Ты, что действительно её спас?

Она держалась, сколько могла, пока вконец не расплакалась.

– Я… – растерявшись, о чем рассказывать, я отважился говорить правду, ну или какую-то из её версий. – Я пробовал гипноз и научился выходить из тела. Женю было тяжело разыскать, но если она всё помнит, значит, мне и вправду это удалось.

– Прошу приезжай! – взмолилась она.

– Конечно, я приду. Не плачьте, всё самое страшное уже позади.

– Да, Антон, мы тебя очень ждём.

Я положил трубку и расплылся в улыбке. Мне льстило, что эти влиятельные и надменные люди так прониклись ко мне. Я привел себя в порядок и снова достал остро модные джинсы.

«Они всегда нравились Жене. А эту футболку она сама мне когда-то купила».

Я надушился парфюмом, одел свои дорогие часы и попросил отца отвезти меня в больницу. Тот почему-то причмокнул, увидев меня в коридоре, но ничего не сказал.

Отец помог мне сесть в инвалидное кресло, и я покатился к больничным дверям, окрыленный гордостью за свой поступок. В холле меня встретил отец Жени. Он подбежал, словно швейцар в дорогом отеле, и, радостно хлопая меня по плечу, повез к лифту. По пути он гордо представил меня всем и каждому, как жениха своей дочери и перспективного юриста. Я переживал странные чувства. С одной стороны мне было чуждо подобное поведение, и, бывало, я часто высмеивал людей, поступающих подобным образом. С другой стороны меня распирало от гордости стать частью этого успешного во всех смыслах семейства.

– Антон, ты голоден? – наконец, обратился он ко мне. – Я могу заказать из ресторана обед!

– Не стоит беспокоиться, я ненадолго.

– Не говори глупостей, – вроде смеясь, но всё той же жёсткой интонацией отрезал он, – считай, что обед уже заказан!

Дверь в палату отворилась, и вскоре я увидел Женю. Её мраморное лицо окрасила слабая улыбка, а руки тонкими ветками потянулись к моей шее.

– Выйдем, оставим детей побыть вместе, – прошептала мать Жени ее отцу, и совсем скоро мы остались вдвоём.

Её тонкие пальцы забрались в мои волосы, а губы потянулась к моим губам.

– Поцелуй меня так же, как в том лесу, – страстно прошептала она.

Я знал, что как в том лесу уже никогда не получится, но я попробовал, как умел, и получилось ненамного хуже. Да, земля не уходила из-под ног от Жениных поцелуев, как это всякий раз происходило с Таней. И я не дрожал, предвкушая с ней встречу, как неумелый школьник, но, возможно, отсутствие этих симптомов было лишь на руку.

Теперь я совершенно точно знал, что под покровительством этих людей я далеко шагну. И все это расположение, которое совсем недавно было для меня недостижимо, всего за одни сутки из мечты превратилось в реальность, вызывая приступы самодовольства и безмерную гордости. Прекрасно изучив методы Олега Валерьевича – акулы юриспруденции, я предполагал, что он аккуратно шаг за шагом вынудит меня рассказать историю спасения его дочери во всех мельчайших подробностях. И я не ошибся. Каким-то непостижимым образом он уже вскоре был знаком с моей тетей, Хароном, и даже школьными друзьями Павликом и Михаилом. Опыт последних поразил его до глубины души. Я никогда не видел его глаза взмокшими, да и сейчас, сидя в своем гигантском авто, больше похожем на танк, он отвернулся в тонированное стекло, чтоб заглушить приступ сентиментальности.

Мне бы хватило простого спасибо, но Женин отец поехал прямиком на авто рынок и купил мне белый мерседес последней модели.

– Считал, лишь для меня одного Женю никто не заменит! – гордо произнес он.– Но теперь я понял, что и для тебя тоже она слишком много значит!

В моей зачетке по одному щелчку его пальцев появились отличные оценки по всем экзаменам, которые я так и не сдал. Пролистав странным образом помолодевшую зачетку, я и вовсе обнаружил, что всегда учился лучше Толика, выходя с такими успехами на красный диплом. Однако, проблемы учебы, а точнее их отсутствие, теперь волновали меня меньше всего.

Так получилось, что с Толиком мы общались катастрофически мало, и этой дружбы мне сильно не хватало. Еще не хватало Таниных глаз и улыбки, но я заставил себя о ней не думать. Я даже не представлял, как объясняться с ней, и просто сбежал, как и четыре года назад.

Сначала мне сняли гипс, и я проводил все время в частной клинике для быстрой реабилитации, которую оплатили Женины родители. Потом я и вовсе поселился в их огромной квартире, потому что Жене снились кошмары, а в безопасности она чувствовала себя только лишь рядом со мной. Каждый раз, когда мне звонил Толик, она непременно изображала скучающее лицо, а когда это не помогало, то лезла ко мне с поцелуями. Зная о ее чувствах к нему, я никогда не настаивал, думая, что всегда найду время улизнуть к нему на бутылочку пива.