Ширин Шафиева - Сны Ocimum Basilicum [litres]

Нюсики мрачно посмотрела на гору, которая показалась ей высотой до небес. В планы входила приятная романтическая поездка с «мужчиной её жизни», а вместо этого она получила двадцать минут жёсткой тряски по унылой грунтовой дороге, стукнулась макушкой о крышу машины, а теперь ей ещё светила зарядка, к которой тело Нюсики приспособлено не было. «А что, тебе самому гордость не позволяет это сделать?» – хотела сказать она, но вспомнила о своём обещании работать над отношениями и резко ответила:

– Справлюсь, не тупая же. Нюсики хорошая, Нюсики всё для тебя сделает.

– Рад это слышать, – ответил Алтай, сунул ей в руки пакет с подсказками, закурил сигарету и убежал что-то обсудить с Меджидом. Матерясь про себя, Нюсики запихала пакет в сумку и поплелась к каменной лестнице. У первой же ступени она совершенно неожиданно споткнулась, упала и расшибла колено о камень, да так сильно, что даже джинсы порвались.

– Ах ты ж ё…й ты на…й! – выкрикнула она, схватившись за ногу. Поглядела с надеждой на Алтая, который стоял вдалеке и как ни в чём не бывало трепался со своим другом-режиссёром, весь окутанный дымом, словно горная вершина в облаках. К огорчению Нюсики, он не услышал её возгласа, не заметил её падения, хотя, может быть, это и к лучшему, не следовало бы подпитывать его убеждение в том, что она – неповоротливая кулёма. Кое-как залепив рану пластырем, Нюсики взялась за металлический поручень и двинулась вверх.

Она не осилила и половины пути, когда на относительно ровном месте её нога подвернулась, рука соскочила с перил, и Нюсики повалилась на бок, теперь сильно ударившись бедром. Слёзы злости и боли брызнули у неё из глаз, сквозь их пелену Нюсики видела, что люди вокруг наблюдают за ней с кровожадным интересом. От души пожелав им ослепнуть, она поднялась и, хромая, продолжила свой крестный путь, только вместо креста её гнула к земле тяжесть ответственного поручения. Дойдя до середины и обернувшись, Нюсики увидела, как Алтай смотрит на неё, и это на время придало ей бодрости. Она решила сделать селфи на фоне приблизившейся горы, чтобы позже написать в Instagram об интересной командировке и о том, как легко было взбираться на Бешбармаг. Мечты о сотнях лайков убаюкали её и даже немного успокоили боль от падений. Достав из кармана телефон, она включила переднюю камеру и приняла привычную, отработанную тысячами селфи позу – рука несколько выше головы, взгляд коварной соблазнительницы снизу вверх, брови подняты, щёки втянуты и зажаты изнутри зубами для образования утончённых впадин. В таком ракурсе Бешбармаг совсем не попадала в кадр, но какая разница, рассудила Нюсики, главное – отметиться и в очередной раз явить миру свою экзотическую сероглазую красоту, а кому интересно на гору пялиться, пускай поедет да и пялится, сколько влезет. Напрочь забыв о срочном деле, порученном Алтаем, Нюсики фотографировала себя, слегка меняя позы – прикладывая руку к подбородку, чтобы был виден маникюр с красивым узором, который она рисовала несколько часов, сидя перед телевизором, улыбалась таинственной и чарующей улыбкой, склоняла голову так и эдак, чтобы впоследствии выбрать самый удачный снимок. Момент, когда она закинула голову совсем высоко, увидев над собой тяжёлые, близкие тучи, вдруг замер, растянулся до бесконечности, горизонт съехал набок, а покрытая маленькими хищными растениями земля замахнулась для удара, и Нюсики почувствовала, как злая сила подхватила её, словно она была не тяжелее воздушного шара, и швырнула навстречу земле, а небо навалилось сверху, и все вместе они образовали чудовищный сэндвич с бедной Нюсики посередине в качестве символической индейки или куска ветчины.

Придя в себя спустя вечность, Нюсики поняла, что у неё просто закружилась голова и она упала на траву, а сэндвич с ветчиной и индейкой пригрезился ей потому, что она, вероятно, проголодалась. Характерного посасывания в желудке она не чувствовала, но это ничего не значило, нельзя доверять глупому организму. Какие-то люди копошились вокруг неё, беззубые грязные хрычовки и просители милостей горы хватали её тело руками, пытаясь придать ему вертикальное положение. Нюсики позволила им поднять себя. Одна из старух быстро и обеспокоенно заговорила с ней по-азербайджански, но Нюсики разобрала лишь пару отдельных слов, которые ни о чём ей не поведали, поэтому вместо ответа только нетерпеливо дёрнула головой и вернулась на каменную лестницу, поклявшись себе любой ценой выполнить возложенную на неё миссию. Она злилась на всех за свои падения, во всём этом чудился какой-то гнусный заговор против их с Алтаем любви, но, немного придя в норму, она объяснила первый случай спешкой, второй – кривой лестницей (чтобы руки отсохли от жопы того, кто её построил!), а третий – кислородным голоданием (она помнила о существовании такого понятия, и оно точно было связано с горами, но чего Нюсики не знала, так это того, что высотная гипоксия начинается с двух тысяч метров над уровнем моря, а высота Бешбармаг всего триста восемьдесят два метра). «Надо глубоко дышать и медленней идти», – сказала она себе.

Гора вблизи показалась ей неприятной. Тысячи маленьких круглых отверстий в камне как будто скрывали в себе червей или насекомых с огромными жвалами, лишайники походили на ржавчину, а чёрный мох – на плесень. Ко всем телесным страданиям, испытываемым Нюсики, добавился ещё и непонятный звон в ушах, нараставший по мере её приближения к металлической лестнице. Она увидела съёмочную команду: операторы расставляли камеры, некоторые тащили громоздкую аппаратуру вверх, и никто не казался уставшим или напуганным. «Если эти бараноглазые могут, – со злостью подумала Нюсики, – то я точно смогу». И она ринулась вверх, громко топая и задыхаясь. В глазах у неё стало темно, и в этой темноте она различала страшные лица, похожие на голые черепа, скалящиеся с каждого камня, мох отрастил длинные щупальца, и они тянулись к горлу Нюсики, извиваясь, от звона в ушах, казалось, вот-вот взорвётся мозг, но она, повторяя мантру «Я добьюсь Алтая! Я заставлю его любить себя! Я всё для него сделаю!», продиралась сквозь сдавившую её скалу, пока на одной из площадок для отдыха у неё из носа не хлынула кровь, и она не потеряла сознание.

Очнулась Нюсики внизу, под крышей беседки. Какая-то тварь положила ей на лоб мерзкую мокрую тряпку. Брезгливо отбросив тряпку в сторону, Нюсики привстала, оглядела свою залитую кровью одежду и выругалась. Проверила сумку – ленточки с подсказками, как и следовало ожидать, оттуда забрали. Одна из ассистенток, бесившая Нюсики до дрожи вертлявая девчонка с дурацкой тощей шеей и унылыми коричневыми волосами, которые ей, очевидно, было лень красить, рассказала, что Алтай сам развесил подсказки на дереве и что съёмка уже началась.