Владимир Мухин - Чижовское кладбище [СИ]

Ведь сон — это совсем другая реальность. Реальность, о которой мы ничего не знаем. И даже если мы являемся сильными мира сего, то не факт, что ночные кошмары обойдут нас стороной. Ведь они словно едкие насекомые, нападают и жалят каждого спящего человека, заставляя его подскакивать над кроватью от ужаса, мысленно взывая на помощь свою мамочку, как в пятилетнем возрасте.

Все еще ощущая неприятный осадок от странного сна, профессор протянул в полумрак руку с пультом и выключил телевизор. Затем он машинально посмотрел по сторонам. Никаких людей с пауками вместо голов не было и в помине.

Правда, это не особо-то утешало. Ведь благодаря такому видению сон был перебит напрочь. Теперь оставалось только смотреть в черный потолок, надеясь на то, что скоро вновь удастся провалиться в бездну своего сознания и пробыть там, как минимум до самого утра.

Но только такие надежды не спешили воплощаться в жизнь. Прошло примерно несколько минут ожидания, а сон так и не шел к Виктору Борисовичу, оставаясь где-то за пределами его номера.

Единственным утешением было то, что свет города, проникающий в окно, несколько рассеял тьму. Глаза адаптировались к такому «освещению». И теперь в ночи можно было разглядывать черные очертания стен, двери, шкафа, пола, человека, который все это время стоял в углу.

Что? Нет, этого не может быть. Профессор поднялся на своей кровати, вглядываясь в противоположный от него угол.

Действительно, там спокойно стоял человек высокого роста, который молча смотрел на профессора, лежащего в кровати.

Выражение лица этого незнакомца сложно было разглядеть. А может быть, у него вообще не было никакого лица и вовсе.

Он представлял собой некую тень, которая практически сливалась с окружающей темнотой. Но самое страшное было не это. Самое страшное было то, что он все-таки существовал, не являясь плодом воображения или вымыслом.

Профессор несколько раз прокрутил в голове этот факт. Он не страдал психическими расстройствами и мог легко отличить сон от реальности. Так вот, это был далеко не сон.

Огромная, черная тень находилась здесь. Прямо в паре метров от него. Она явно смотрела в сторону профессора. И явно думала, что ее не замечают.

Виктор Борисович почувствовал дрожь, которая рождалась где-то в глубине мозга. Но самое интересное то, что он так и не потерял своего самообладания и не выбросился с воплем в окно, как того требовал древний инстинкт страха.

Последние годы, он часто ощущал чужое присутствие рядом, ощущая на себе взгляды тех, кто не существует для многих простых обывателей. И у него было кое-что, что должно помочь победить наваждение.

Ловким движением руки Виктор Борисович выхватил из-под подушки свой нательный крест, который он снимал на ночь.

Это был не простой ювелирный сувенир, а самый настоящий талисман. Чтобы получить такой крестик, Виктору Борисовичу в свое время пришлось проделать путь в дальний монастырь на островах, в котором находились только истинные приверженцы святого служения.

Этот монастырь не имел ничего общего с пресловутой индустрией РПЦ. Он находился особняком от всего мира. И маленький сувенир, взятый оттуда, был далеко не простым сувениром.

Виктор Борисович протянул в темноту руку, вооружённую миниатюрным распятием, которое сразу же вспыхнуло еле заметным синим свечением.

— Убирайся! — Выкрикнул он дрожащим голосом.

— Пошел вон из моей комнаты, кто бы ты там не был! Тебе понятно! Уходи вон!!!

Профессор чувствовал у себя внутри какой-то праведный гнев, который постепенно пробивался сквозь толщу страха.

Этот гнев все больше овладевал им. И вскоре он готов был лично материализовать и вытолкать в зашей того, кто оказался у него в номере без должного спроса.

В другой ситуации у человека мало что могло получиться. Но напор и концентрация старого профессора каким-то чудом подействовали.

Огромная тень слилась с остальной темнотой. А дверь в номер, несмотря на то, что была заперта, тихонько приоткрылась с характерным скрипом.

Виктор Борисович выскочил из своей кровати. Он бросился к двери, а затем высунулся в коридор, ожидая увидеть там нечто ужасное.

Но в коридоре никого не было. Только лампы дневного света, которые горят в учреждениях такого рода всю ночь, мигали так, будто бы кто-то включил режим цветомузыки.

Профессор некоторое время стоял, глядя на такое мерцание. В его пальцах по-прежнему светился потертый крестик.

Вскоре он вспомнил о том, что есть и другие постояльцы в этом заведении, и что они вполне могут (несмотря на позднее время) показаться в коридоре в любую секунду. А если это произойдёт, то они увидят безумного старика, который выглядит, как жертва сектантов.

Виктора Борисовича не слишком привлекала такая перспектива. Поэтому он быстро захлопнул дверь и щёлкнул выключателем. Комната наполнилась едким, электронным светом.

Она больше перестала казаться таинственной или страшной. Теперь это было типовое, безликое помещение, каких в этой многоэтажке можно было насчитать пару сотен.

Закрыв дверь, профессор присел на край своей кровати. Неспешно, как будто ни в чем не бывало, пожилой мужчина повесил крестик себе на шею.

После этого, он вытер пот со лба, который выступил в достаточном изобилии, и сухим голосом заявил, ни к кому не обращаясь:

— Черте что творится… Но назад я уже не пойду.

Эдуард ждал и мешкал. Сразу несколько противоречивых чувств появились где-то у него в мозгах.

С одной стороны, он мог просто уйти отсюда. Эта особа его даже не заметила. Значит, можно было представить, что всего этого никогда не было.

С другой стороны, можно было нанести удар первым. Схватить кусок камня, например, вон с той разрушающейся плиты, и проломить этим обломком ей голову. Ведь вряд ли она являлась нормальным человеком. Это как минимум была очередная «Вееера». А как максимум, даже страшно представить кто.

Но вдруг она каким-то образом окажется его сильнее? Или он каким-то образом ошибется? Нет… Навряд ли. Но все же. Бывает всякое, тем более на этом чертовом вечернем кладбище.

Понимая это, Эд все больше склонялся к первому варианту. Двигаясь почти бесшумно, он начал медленно отдаляться от того места, где находилась странная брюнетка. Шаг за шагом он пытался выбраться из той передряги, в которую втянул себя сам. И сердце его при этом колотилось так, будто он только что перебил с десяток таких вот дамочек.

— Здравствуйте. Не уходите, пожалуйста.

Женский голос, как пуля с острым наконечником пронзил Эдуарда. Он замер, как вкопанный, ощущая, что его все же заметили.

— Бежать! — Кто-то крикнул внутри человека. — Как можно скорее и как можно дальше. От этой чёртовой тетки и вообще от этого чертова погоста!