Владимир Мухин - Чижовское кладбище [СИ]

— Я думаю. Я и так думаю. Но от этого мне еще больнее, черт бы взял это все, сука…

Еще некоторое время парни смотрели на небольшой костер из плоти у обочины дороги. После чего, последний вечерний свет скрылся куда-то в небытие. И кладбище охватила настоящая, зловещая ночь.

Что-то незримое, но вполне ощутимое, пронеслось повсюду. Будто волна из самого ада выплеснулась наружу. И эта волна полностью извратила здешний мир, сделав его таким, каким его не мог представить себе даже человек больной запущенной формой шизофрении.

Виктор Борисович смотрел в идеально ровный потолок, освещенный электрическим светом. Ему казалось, что он находится в палате стационара местной поликлиники. Почему-то такое освещение, которое вынужденно пришлось использовать среди ночи, навевало именно эти ассоциации.

За окном разливалась темень. Глубокая ночь поглотила город. Окна домов давно уже не горели. Да и некоторые фонари тоже. Последние были отключены по причине экономии энергии. Ведь нет смысла зря жечь электричество, если все равно все спят. Все, кроме одного ученого, который погряз в своих воспоминаниях.

Да. Именно так. Через несколько минут после появления странного энергетического существа Виктор Борисович забыл о нем даже думать.

Страх медленно, но верно покинул старое, морщинистое тело. А вместо него внутри поселилась тревога и сожаление о прошлых ошибках. Причем, сожаления было гораздо больше, чем тревоги. И бессмысленные и беспощадные воспоминания, все больше и больше его культивировали.

Невзирая на то, что потолок гостиницы был абсолютно чистым, не имея никаких архитектурных излишеств, профессор видел на нем гораздо больше, чем мог бы рассмотреть простой обыватель.

Он просматривал в виде слайд-шоу картины своей жизни, без использования проектора и экрана. Вот он живет в просторной квартире почти в самом центре. Неподалеку, к стати, от этой гостиницы.

Вот он переходит в аспирантуру, с отличием закончив ВУЗ, и становится на нелегкий научный путь. Вскоре он получает грант на исследования и внеочередную научную степень.

А вот подходит его долгожданная очередь на автомобиль «Жигули». И теперь он может с точностью сказать, что наука — это лучшее дело в мире. Ведь именно с ее помощью он сумел заполучить одну из лучших машин социалистического лагеря, а то и всего мира.

Нет, конечно, это далеко не «Волга», на которой важно прибывает в институт его заведующий кафедрой. Но все же.

Да и вообще, какая машина? О чем может быть речь. Ведь следующий слайд на потолке содержит гораздо более важную информацию. На нем Виктор Борисович женится.

Скромная, практически аскетичная свадьба. Всего пара фотографий, что называется, на память. Но зато, сколько радости, сколько ожиданий, сколько надежд на светлое будущее, которое теперь только пусть попробует не наступить!

А потом пара лет беззаботной, вполне себе сытой и яркой (по советским меркам) жизни. Это время даже после всего произошедшего вспоминается с какой-то милой улыбкой.

И даже десятки разного рода призраков, сущностей, и кого угодно еще не смогут вытравить эти воспоминания. Воспоминания, в которых Виктор Борисович был жив не только своим телом, как сегодня, но и душой. Душой, которая тогда еще умела искренне радоваться, мечтать и надеяться на что-то.

Только длилось это счастье сравнительно недолго. Вскоре все полетело к чертовой матери, медленно, но верно деградируя и разрушаясь.

Его молодая жена все больше и больше уходила в работу. Она стала попросту одержима различно города идеями, которые никак не мог понять ее муж.

Несмотря на скандалы и упреки, она вечно ездила в командировки по городам и весям необъятного СССР. А это полностью подрывало их милый и нежный быт, который до этого так мягко грел сердце молодого учёного-физика.

Как правило, так безудержно и бесшабашно ведут себя непосредственно мужчины. Но здесь было все наоборот. Она была женщиной. И не смотря на все это, она была настоящим борцом за науку.

Только ее борьба направлялась против собственной маленькой и вполне себе молодой ячейки общества. Но она этого попросту не замечала. Или старалась не замечать и не думать…

А между тем, процесс уже было не остановить. Все вокруг обрастало скандалами и недомолвками, как кристаллами едкой соли. Таким образом, еще недавнее счастье постепенно изживало само себя.

— Зачем же ты так… — Произнес профессор, оглядывая не хитрый интерьер гостиничного номера номиналом «Три звезды».

Он повернулся на бок и протянул руку к прикроватному столику. На этом столике лежал кошелек, в котором хранились не самые объемные финансовые активы Виктора Борисовича.

Костлявой рукой он взял этот небольшой предмет из кожи и принялся его открывать. Сделать это получилось лишь с третьей попытки.

Давно надо было прикупить кое-что с более удобной застёжкой…

После открытия кошелька профессор извлек оттуда небольшой кулон, который был сделан уже после ее ухода. Но в нем находилась миниатюрная фотография, которая была проявлена еще задолго до того момента, когда случилось все это.

Виктор Борисович вернул кошелёк на место и уставился стеклянными зрачками в потёртое украшение с выцветшим фото.

— Зачем же ты так? — Снова произнес он.

— Зачем же ты так, Вера???

На фото красовалась деловая девушка в зеленой форме из грубой ткани с умным взглядом и нежными чертами лица. Она смотрела в глаза своего постаревшего мужа. Ведь здесь, в свете гостиничной лампочки, она все ещё оставалась по-настоящему живой.

Этот взгляд не увядшей розы, который был так мастерски запечатлен старым фотоаппаратом, заставил Виктора Борисовича зайти в своих воспоминаниях гораздо дальше, чем он заходил обычно, предаваясь старческой ностальгии.

Неожиданно для себя он вспомнил, как Вера с помощью архивов узнала, что на старом, загородном кладбище есть важные архитектурные объекты, которые вполне могу представлять большую культурную ценность.

Сначала она боялась даже близко приближаться к зловещему месту. И первые несколько раз они приходили на Чижовское кладбище вместе с мужем. С молодым мужем-скептиком, который только умел, что ворчать и ругаться на Веру за то, что она пытается пролить свет на темноту беспросветной старины.

Вскоре, она решила, что гораздо проще ходить между могил со своими не хитрыми инструментами в одиночестве, чем брать с собой зануду, который даже одной клеткой мозга не желает понимать самого близкого для себя человека.

Так продолжалось довольно долго. Девушка писала научные статьи и доклады. Некоторые образцы старых кладбищенских плит были даже помещены в местный музей, как особо ценные экспонаты.