Алексей Атеев - Солнце мертвых

При этом фигура человека потеряла свою бесплотность. Она стала вполне материальной.

— Не бери больше чужих голов без спросу, — промолвил этот некто все тем же басом и погрозил физруку пальцем.

— Не бери, не бери… — заверещали кругом голоса, и силы оставили спортсмена.

Очнулся он, как ни странно, дома, на любимой тахте. Было утро, дождь кончился, мягкий серый свет наполнял комнату. Вскочив с тахты, он очумело затряс головой.

Какой жуткий сон приснился. Потом он глянул на стол — черепа не было, метнулся в прихожую и схватил свои кроссовки. Они были влажные и неприятно пахли. С кроссовками в руке он сел на пол и с ужасом уставился на входную дверь. Волосы его зашевелились.

В квартире номер 49, примерно в то же время, когда пробудился злополучный физрук, заседал небольшой совет. Ему предшествовала практически бессонная ночь присутствовавших на нем.

Когда первое потрясение от увиденного прошло, майор Тарасов попытался осмыслить происходящее с научной точки зрения. Первым делом он сфотографировал лицо на полу, морщась и тоскливо поглядывая на кухонный абажур, несколько раз щелкнул «Зенитом».

— Света маловато, — критически заметил он. Аполлон приволок из спальни торшер. Стало светлее. Больше всего опасались, что лицо вот-вот исчезнет, как уже раз случилось. Но оно не исчезало. Потом Тарасов взял тряпку и стал осторожно стирать кровь, обильно залившую пол кухни. То, что это была именно кровь, он нисколько не сомневался: повидал ее достаточно.

Лицо на полу теперь стало совсем хорошо видно. Тарасов снова защелкал фотоаппаратом. И только после этого внимательно вгляделся в таинственный портрет.

Лицо принадлежало человеку лет сорока, смуглому, темноволосому. Было в нем нечто иностранное: то ли аккуратная бородка, то ли длинные кудри. Но, видимо, не борода и не волосы создавали это впечатление. Массивный горбатый нос с широко вырезанными ноздрями, глубоко посаженные глаза, удлиненный овал лица — все выдавало в нем личность незаурядную.

Более того, явственно чувствовалось, что человек этот — житель не нашего времени. Казалось, что лик его сошел со старинной гравюры какого-нибудь итальянца или испанца. Можно было также различить часть шеи и край какой-то одежды, видимо, высокого воротника. Но эти детали были размыты. Однако именно они и усиливали впечатление, что портрет пришел через века. Вызывало невольный трепет выражение лица. Казалось, невероятные муки отражались на нем. Страдание обезобразило его, но одновременно придало ему еще большее величие. Крупные капли пота, покрывавшие лоб и скулы, были хорошо различимы. Рот, застывший в крике, перекошен. Прекрасные ровные зубы были покрыты кровавой пеной, которая стекала на подбородок.

Тарасов задумчиво разглядывал лицо. Аполлон и Матильда застыли в ожидании. Он же тем временем соображал, что же им сказать. А вот сказать-то как раз было и нечего. Разум просто отказывался верить в происходящее.

«Надо взять кровь на анализ», — лихорадочно размышлял Тарасов. «При чем тут кровь?» — противоречил внутренний голос.

Что же делать? Внезапно по полу как бы прошла незаметная рябь. Такая, скажем, какая бывает на зеркальной поверхности воды от легкого ветерка. Вначале Тарасов подумал, что ему просто показалось. Но изображение на полу стало постепенно тускнеть и в считанные минуты пропало. Тряпка, которой милиционер вытирал кровь, оказалась совершенно чистой.

Тарасов растерянно повертел тряпку, зачем-то понюхал ее и посмотрел на супругов.

— Вот так же было и в первый раз! — возбужденно закричала Матильда. Впопыхах она даже забыла надеть халат, и ночная рубашка разошлась у нее на груди, наполовину обнажив бюст. Тарасов машинально отметил, что он весьма неплох.

Аполлон подавленно молчал. Он, видимо, понял, что его друг вряд ли сможет объяснить все эти чудеса.

— А что находится под вами? — Тарасов внезапно нащупал нужную, как ему казалось, нить.

— Подвал, естественно. — Аполлон недоуменно посмотрел на друга.

— Какой же у нас подвал? — Матильда скептически взглянула на мужа. — Подвалов в таких домах не бывает.

— Ну, значит, коммуникации, — не хотел сдаваться Аполлон.

— Помнится, что ваш дом, да и другие окрестные дома, построены на старом кладбище. — Тарасов задумчиво уставился на бюст Матильды. Она перехватила его взгляд и запахнула ворот рубахи. Однако в глазах ее показалось Тарасову нечто игривое, бесовское даже.

— На кладбище? — Матильда округлила глаза, и без того круглые от природы.

— Что ты этим хочешь сказать? — Аполлон вопросительно посмотрел на приятеля.

— Неплохо бы провести прямо под вашей кухней раскопки.

— Это вы бросьте, Николай Капитонович, — Матильда сурово взглянула на майора, — рушить квартиру я не дам.

Аполлон переводил взгляд с одного на другого. С одной стороны, его педантичная душа была против любого беспорядка. А в том, что в результате раскопок в квартире наступит страшный беспорядок, может быть, даже будет невозможно жить, он не сомневался. Однако душа романтика требовала раскрытия тайны.

— Ну-ну, не волнуйтесь. — Майор успокаивающе улыбнулся. — Не обязательно взламывать пол вашей квартиры. Есть и другие… методы. Утром я этим займусь.

— Да уже утро, — произнесла Кнутобоева.

— Действительно. — Тарасов глянул на светлевшее окно. — Ну, я пока пойду.

— Эх, милиция! — Матильда скептически поглядела на Тарасова.

— Разберемся, — веско произнес тот и шагнул к дверям.

Тарасов вновь шагал по мокрым пустынным улицам и сонно поглядывал по сторонам. Предрассветный полумрак постепенно рассеивался, но утро обещало быть таким же серым и ненастным, как и в прошлые дни.

Возбуждение давно прошло, и майор поминутно зевал, проклиная все на свете и понимая, что поспать, видимо, уже не придется. Но не это обстоятельство вызывало в нем тупое озлобление. Он не мог себе простить, что ввязался в это дело.

Действительно, в его достаточно богатой практике такого еще не случалось. Впервые он столкнулся с чем-то совершенно необъяснимым. И самое неприятное в том, что ему никто не поверит. Даже несмотря на двух свидетелей и фотографии. Кстати, а получатся ли они? Даже если он приведет в квартиру Кнутобоевых все управление внутренних дел и каждого лично ткнет носом в портрет на кафельном полу, при условии, конечно, если изображение появится вновь. Все равно никто не поверит, вернее, не сочтет нужным поверить. Потому что эта чертовщина никому не нужна. И без нее дел хватает.

Хорошенькая возможность прослыть дураками на всю страну. Чтобы потом на каждом крупном совещании какая-нибудь важная шишка, для того чтобы разрядить обстановку, иронически рассказывала, как наши товарищи в городе Светлом сражаются с нечистой силой. А того хуже, пойдут во все утолки необъятной родины циркулярные письма, рассматривающие этот случай как полную деморализацию личного состава горотдела. Тогда головы полетят.