Алексей Атеев - Солнце мертвых

— Ваня, это тебя! — крикнула она куда-то в глубь дома.

— Кто еще? — послышался в отдалении недовольный голос.

— Выходи, увидишь.

Вскоре на пороге дома появился массивный человек средних лет, облаченный в яркий спортивный костюм. Лицо его было красно, словно он только что вышел из бани. Он окинул взглядом Андрея и неуверенно улыбнулся. Казалось, он силится и не может вспомнить, кто перед ним. С первого же взгляда Андрею показалось, что хозяин дома навеселе, приблизившись к нему, он понял, что не ошибся. Густой запах алкоголя окутывал Гомельского.

Поняв, что гость ему незнаком, Гомельский посуровел. Его ярко-синие навыкате глаза остекленели, губы сжались в ниточку.

— Что надо? — грубо спросил он.

— Я из милиции, — сообщил Андрей. — Киоск, который расположен по проспекту Химиков, вам принадлежит?

Хозяин насупился, пытаясь сообразить, о чем его спрашивают.

— Ему, — подтвердила стоявшая рядом дама в купальнике, — а в чем, собственно, дело?

— Дело в том, — небрежно сообщил Андрей, пользуясь возможностью поставить наглецов на место, — что в киоске, вернее в павильоне, произошло преступление.

— Какое?! — в один голос воскликнули оба.

— Убийство.

Некоторое время сохранялось молчание, видимо, его сообщение требовалось обдумать.

— А кого именно убили? — наконец спросила дама.

— Вот это мы и хотели выяснить, — холодно сказал Андрей, — убиты двое, их личности не установлены. Словом, Иван Иванович, собирайтесь. Вы нужны в городе.

— У-би-ты?! — по слогам произнес Гомельский. — Паша и Коля убиты?! — Он побледнел, и Андрею на миг показалось, что сейчас его хватит удар.

Дама в купальнике восприняла сообщение более спокойно.

— Поезжай, Ваня, с товарищем милиционером, — без всякого волнения сказала она, — разберись, в чем там дело, и возвращайся.

— Дело в том… — замялся Гомельский, беспокойно смотря на супругу, — что я несколько… — он замолчал, обдумывая, что бы сказать, — …принял… И не могу сесть за руль.

— Ничего, я вас довезу, — уже дружелюбнее сказал Андрей.

— Замечательно! — теперь Гомельский был само добродушие. — Через пару минут я буду готов.

По дороге Гомельский болтал на самые отвлеченные темы, однако почти не упоминал о роде своей деятельности. Он, правда, сообщил, что в павильоне собирался организовать летнее кафе.

— Почему же там нет никакого оборудования? — поинтересовался Андрей.

— Не успели завезти, — быстро сказал Гомельский, — пока организационный период.

— Что-то вы долго раскачиваетесь, на делового человека не похоже.

Гомельский молчал, что-то обдумывая.

— А как их убили? — неожиданно спросил он.

— На опознании увидите, — сказал Андрей.

— А может быть, это все-таки не мои сотрудники? Что-то не верится, что их могли убить, тем более обоих сразу. Они сами кого хочешь… — он запнулся.

— Поэтому я за вами и приехал, чтобы вы прояснили обстановку.

— Конечно, конечно… Но все же странно.

— Что они там все-таки делали?

— Охраняли вверенный им объект.

И сколько Андрей ни пытался расспросить своего пассажира, Гомельский больше о павильоне и его охране не заговаривал. К концу пути он протрезвел и замолчал, предпочитая угрюмо смотреть на дорогу.

Перепады настроения Гомельского несколько утомили Андрея, поэтому он испытал облегчение, когда сдал своего подопечного из рук в руки капитану Казакову, который, к его удивлению, до сих пор находился в управлении. После этого Андрей был отпущен отдыхать.

Первый, с кем столкнулся Андрей, придя в понедельник на работу, был капитан Казаков.

— А, лейтенант, — протянул он, как показалось Андрею, с легкой насмешкой. Не поняв ее причины, Андрей внимательно посмотрел на начальника, но лицо того не выражало ничего определенного. Похоже было, что Казаков еще полностью не проснулся, поскольку выглядел заспанным и угрюмым. Однако за свое недолгое знакомство с Казаковым Андрей успел понять, что этот человек не так прост, как кажется на первый взгляд. Несколько раз он вот с такой же неопределенной усмешкой находил ответ на вроде бы неразрешимую загадку. Андрею даже казалось, что рассказы о садоводческих увлечениях Казакова исходят не от кого иного, как от него самого. Мол, смотрите, какой я примитивный деревенщина, а чего от деревенщины ждать. С такого и спрос поменьше, и стружку снимают пореже. Зато в случае удачи недоуменно разводят руками: мол, наш-то тютя, оказывается, соображает… Впрочем, возможно, это всего лишь домыслы Андрея.

— Пойдем в кабинет, — сказал Казаков, — познакомлю тебя с кое-какими обстоятельствами дела, ну того, с убийствами в «стекляшке». Допросил я позавчера этого Гомельского. Свозил на опознание трупов. Посмотрел бы ты на него. Побелел весь, когда ему тела предъявили. Чуть в обморок не упал. Опознал! Мои, говорит, работники, Балашов и Курехин. И знаешь, что интересно? Курехина этого я когда-то брал. Матерый гад. О мертвых плохо не говорят, но, по-моему, туда ему и дорога. Одним мерзавцем меньше стало. Три ходки у него было. Всего полгода назад освободился.

— А по какой статье проходил? — поинтересовался Андрей.

— Грабеж. Тридцать пять лет ему было, из них пятнадцать провел в местах заключения. Еще несовершеннолетним первый раз сел. Словом, та еще личность. Правда, особым авторитетом в преступном мире он не пользовался, видать, поэтому и пристроился у Гомельского.

— А почему не пользовался авторитетом?

— Кто его знает, — неопределенно ответил капитан. — Словом, с одним разобрались. Да и второй — Балашов — такой же. Тоже судим, правда, давно. Последнее время работал грузчиком в продовольственном магазине, но его и оттуда поперли. Даже в грузчиках не смог удержаться. Впрочем, не в них дело. Конечно, главный объект нашего интереса — Гомельский. Не местный, но живет в Светлом уже лет пять. Некоторое время был заместителем директора того самого магазина, где трудился грузчиком Балашов, потом создал собственный кооператив, а вот теперь возглавляет малое предприятие «Серна». Серна — быстроногое животное, — усмехнулся Казаков, — скачет то сюда, то туда, словом, на месте не стоит. Самое главное, я никак не мог добиться, что эти молодцы делали в этом так называемом кафе. Охраняли, твердит Гомельский. Чего там, спрашиваю, охранять? Ведь пусто же внутри. Так положено, отвечает. А кирки да лопаты зачем? Планировку внутри собирались делать. Словом, врет без зазрения совести. Но вижу, напуган страшно. Оторванная голова его добила.

— Ну и каков же вывод? — Андрей с интересом смотрел на своего начальника.

— Вывод? — Выводы пока еще рано делать. Впрочем, скажу тебе откровенно, ничего определенного от Гомельского я не добился. Кое-какие предположения, конечно, у меня есть. Могла, скажем, иметь место какая-то разборка. Два трупа — ее результат. Это, конечно, наиболее вероятно.