Рене Ахдие - Красавица [litres]

Если бы у Селины была хотя бы десятая доля его власти, она бы могла делать все, что угодно, и никто и ничто не могло бы ее остановить.

– Селина! – махнула ей Одетта, сидя в своей блестящей черной открытой карете, которая сочеталась с парой черных, как полночь, жеребцов, остановившихся у ступеней собора.

Сделав успокаивающий вдох через нос, Селина направилась вниз по лестнице к ним. Приложив руку ко лбу, чтобы закрыть глаза от палящего солнца, она без энтузиазма поздоровалась:

– Bonjour, Одетта.

– Bonjour, mon amie. – Одетта распахнула кремово-бежевый шелковый зонтик с цветочным орнаментом, и рубины на ее камее из слоновой кости заблестели, отбрасывая солнечных зайчиков. Взгляд Одетты оценивающе пробежал по наряду Селины: – Мне нравится, с какой смелостью ты носишь такие яркие цвета. Они гораздо более интригующие, чем это пастельное море напускной вежливости. – Она неопределенно махнула рукой в сторону площади. – Ты обязательно должна рассказать мне как-нибудь, что тебя вдохновляет.

Селина задумалась на мгновение, по-прежнему держа руку против солнца.

– В Париже небо часто очень меланхоличное. Всегда красивое, даже во время дождя, но ему не хватает красок, поэтому мне хотелось обернуть в краски себя.

– Bien sûr [86] Конечно (фр.). , – пробормотала Одетта, многозначительно улыбнувшись. – Иди, присядь рядом со мной. – Она похлопала по сиденью, обтянутому кроваво-красной кожей, рядом с собой.

– Мне не следует, – ответила Селина, озираясь по сторонам, на людей, выходящих из церкви навстречу воскресному пеклу, которые, как она догадывалась, были частью высшего общества Нового Орлеана.

– Ах, тогда ты будешь выглядеть непокорной, верно? Селина сморщила нос.

– Не непокорной. Просто… неблагоразумной.

– Слишком скоро после несчастного случая, – кивнула Одетта.

Селина лишь улыбнулась.

– Что ж, – сказала Одетта. – Полагаю, я могу передать тебе свое приглашение и так.

– Приглашение?

– Присоединиться ко мне за ужином в «Жаке» сегодня, глупенькая. Нам все еще многое нужно обсудить относительно моего наряда для бала-маскарада. И не беспокойся, – добавила она так, будто едва спохватилась. – Мы не будем рядом с тем местом, где… все произошло.

– Я… не уверена, что это разумно. Точно знаю, мать-настоятельница…

– Уже согласилась на мою просьбу, несмотря на некоторое недовольство поначалу. Монсеньор поговорил с ней перед мессой.

– Конечно, поговорил, – проворчала себе под нос Селина, не веря своим ушам.

Очередные проделки дьявола, без сомнений.

И тут, словно он услышал мысли Селины, на вырезанных из камня ступеньках послышались ритмичные шаги. Размеренные. Селина развернулась, увидев, как Бастьян шествует мимо нее в своем пепельно-сером костюме, его соломенная шляпа съехала на лоб, а аромат бергамота и кожи по-прежнему сопровождал каждый его шаг.

Он не остановился, чтобы поприветствовать ее, так что Селина сделала то же самое.

– Экипаж прибудет за тобой сегодня вечером в семь, – сказала Одетта, когда Бастьян сел рядом с ней, забравшись в карету одним отточенным движением. – И не беспокойся сильно о внешнем виде. Твой нынешний наряд очень хорош. – Без предупреждения она стукнула Бастьяна по руке резной ручкой своего зонтика. – Согласись, Селина выглядит замечательно?

Бастьян поджал губы и покосился в сторону Селины.

– C’est belle couleur [87] Красивый цвет (фр.). . – Он взял поводья в руки с полным отсутствием эмоций на лице.

Одетта одарила его сердитым взглядом, а затем снова улыбнулась Селине:

– Это и правда очень красивый цвет. Однако я говорила не о…

Пара вороных лошадей тронулась с места до того, как она успела закончить фразу, и их подковы застучали по выложенной камнями дороге, распугивая всех несчастных, кто еще блуждал под солнцем у собора.

В начавшейся суматохе Селина услышала визг Одетты, разнесшийся по двору, ее нелепую смесь французского и испанского, ее злость, направленную точно на свою цель.

Селина улыбнулась, однако тут же стерла улыбку с лица. Она смотрела им вслед, наблюдая, как элегантная карета поворачивает за угол церкви. Затем ее взгляд быстро сфокусировался на знакомой фигуре, смотрящей на Селину в упор с противоположной стороны ступеней. Мать-настоятельница нахмурилась, ее неодобрение было ни с чем не спутать, хотя тень от солнца и скрывала часть ее лица.

Не нужно было быть гениальным детективом, чтобы догадаться о причинах ее недовольства. В очередной раз ее попытки контролировать Селину провалились, и на этот раз благодаря не кому-то там, а самому монсеньору. Тяжело выдохнув, мать-настоятельница монастыря продолжила спускаться по лестнице, ступая гордо и твердо.

Мысленно вздохнув, Селина еще немного помедлила перед монастырем, пока украшенное башнями здание не опустело полностью и Пиппа не подошла к ней.

– Встреча прошла хорошо? – спросила у подруги Селина.

Пиппа кивнула. Теплый бриз раздувал подол ее платья из органзы.

– Хорошо, насколько это вообще возможно. Это первая женская организация, в которой я когда-либо бывала. В которую когда-либо вступала. Уверена, что не хочешь пойти со мной в следующий раз?

– Я мало чего знаю о музыке и об искусстве. Боюсь, что мало что смогу предложить вашим беседам.

– Ты знаешь не хуже меня, что беседы об искусстве далеки от объективности.

Селина лукаво улыбнулась, изогнув свои черные брови.

– Сколько светских дам уже попытались представить тебе своих несносных сыновей?

Пиппа сделала паузу, ее взгляд помрачнел.

– Трое. Один из них, может, и не настолько уж… ужасный. – Она повернулась к Селине, и ее взгляд показался ей очень одиноким. – Его зовут Фобос.

Смех невольно сорвался с губ Селины.

– Как я догадываюсь, он не похож на того, в честь кого его назвали, на бога Солнца.

– Я договорилась встретиться с его матерью за чаепитием на следующей неделе. – Пиппа тяжело вздохнула. – В конце концов, я не могу оставаться в монастыре вечно. – Морщинка собралась на ее переносице. – А возможность сделать нашу жизнь лучше только в наших руках.

Селина ничего на это не ответила. С добродушной улыбкой Пиппа взяла Селину за руку, и они отправились обратно в урсулинский монастырь.

По дороге мысли Селины причиняли ей почти физическую боль.

Нет, ей не следует идти на этот ужин сегодня. Нет, она не пойдет на этот ужин сегодня. Даже если это будет означать, что она упустит возможность насладиться чудеснейшими блюдами роскошного ресторана. Даже если ей тогда и самой придется примкнуть к какой-нибудь женской организации. Иметь что-то общее с членами общества Львиных Чертогов было плохой идеей. Они опасны. Не такие как все. Что-то темное и жуткое происходит везде, где они появляются.