Руслан Юрьев - Параллели Зазеркалья [litres]

Ему хотелось поскорее выйти на улицу, чтобы свежим воздухом заглушить соленую горечь. Наташи там не было, как он и предполагал. И именно этого он опасался.

Не собираясь больше гадать, Андрей быстро набрал на телефоне знакомую комбинацию цифр и после нескольких гудков услышал ее голос:

– Да… Слушаю.

– Это я, привет, и не клади трубку, пожалуйста.

– Ах, Беляев, это опять ты! Зачем же номер скрывать?

– Я хотел, чтобы ты ответила, вот и все!

Он не любил, когда она называла его Беляевым, слишком официально звучало.

– Ты меня обманула, сказала, что будешь на танцах, а сегодня нет уроков.

– Ну и что? Почему я должна перед тобой отчитываться, неужели тебе непонятно, что я не хочу сейчас с тобой встречаться? Не понимаешь? Неужели не ясно, что я не хочу тебя видеть?

Андрею было больно это слышать, но ярость вытеснила боль.

– Как ты можешь так говорить?! – почти закричал он.

– Ага, вот… вот видишь, пробуждается тот самый, кого я не разглядела раньше.

Андрей опешил:

– О чем ты?

– Сам знаешь, не нужно прикидываться дурачком.

– Я… я на самом деле не понимаю, о чем ты.

– Ах, он не понимает! Очень выгодно!

– Послушай, я реально не въезжаю, на что ты намекаешь. Ты все время играешь со мной, не говоришь прямо, на чистоту. Просто исчезла вдруг, перестала отвечать на мои звонки, сообщения… Куда-то запропастилась, и мы… мы перестали встречаться, без всяких причин…

– Без причин?

– Да, Наташа, так вот, послушай…

– Нет! – резко прервала она. – Это ты послушай! Есть веская причина, но ты почему-то ее отвергаешь, делаешь вид, что не понимаешь, отрицаешь содеянное, как и тогда, когда ты… когда…

Андрей похолодел от ужаса.

– О чем ты? Я… я на самом деле не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ты не помнишь, что произошло?

– Нет… не помню, – ответил он, глотая тяжелую слюну.

В ответ – тихое рыдание.

– Наташа!

– Прощай…

Разговор оборвал резкий гудок.

Андрей в недоумении посмотрел на телефон, и вдруг горячая волна влилась в его тело, через каждый волосок, через каждую пору – прямо в голову и сердце. Он никогда в жизни не ощущал ничего подобного. Кипящая лава наполнила его злостью и огнем. Казалось, в вены вкололи нитроглицерин. В голове извергся вулкан. Развернувшись, Андрей со всей силы швырнул мобильный в стену здания.

– Сволочь!

Как раз в этот момент из двери выходил охранник, и телефон чуть было не угодил ему в лоб; ударившись чуть выше, разбился о стену, осыпав осколками асфальт.

Охранник включил фонарь и направил свет на Андрея.

– Это вы? Я же сказал, что закрыто сегодня.

– Отвали, старый козел!

– Что-о?.. Да как ты смеешь так разговаривать, щенок!

Охранник сделал два шага вперед, но Андрей опередил его – одним прыжком подскочил к мужчине и ударил его кулаком в переносицу. Мужчина выронил фонарь и схватился за нос. Багровым фонтаном хлынула кровь, странным образом напоминая разлившийся закат. Это не остановило Андрея. Еще несколько быстрых ударов кулаком под дых и сильный толчок ногой в живот. Охранник упал и так и остался лежать на земле без движения. Горящая лава продолжала растекаться по всему телу Андрея, и он еще раз с силой пнул охранника в спину.

Отойдя от избитого человека, он огляделся. Никого. Сделав огромный глоток воздуха, пошел прочь. Жар от раскаленной лавы постепенно выветривался.

Пройдя несколько кварталов, Андрей остановился и припал спиной к еще не остывшему от горячего солнца камню. Маленькая улочка, скорее переулок, издавала зловоние отбросов и мочи. Кульки с мусором, местами выпотрошенные, жестяные банки на асфальте… Грязная, грязнее некуда, помойка. Переулок, казалось, весь пропитался этим смрадом. В доме напротив откуда-то с верхнего этажа послышался вопль, потом из окна стремительно вылетела бутылка и разбилась вдребезги у груды мусора.

«И что я тут делаю?» – подумал Андрей. Он резко оторвался от стены и огляделся. Как он здесь оказался, он совершенно не помнил. Закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Последнее, что закрепилось в памяти, как он выходит из школы танцев. Потом какое-то затмение, и… вот он здесь.

Что за чертовщина?

Андрей еще раз всмотрелся в беспросветно темный переулок. Никого, лишь валяющийся везде мусор, состоящий, если присмотреться повнимательнее, из обрывков глянцевых журналов и каких-то газет… Он в отчаянии поднял голову вверх. Через узкий коридор каменных стен едва пробивалось затянутое темнотой синее небо ночи.

Вскоре все утонуло в густом мраке.

Вдруг Андрей увидел прямо перед собой на каменной стене, на которую до этого облокачивался, красные буквы граффити: они, казалось, горели огнем: «ПРОБУЖДАЙСЯ». Каждое ребро буквы вырисовалось в трехмерном измерении. Андрей ахнул. Шаг назад и вправо, в попытке увернуться от выстрела мыслей. «Пробуждайся…». И опять буквы заискрились ржавым огнем, отвлекая от укола в руке. Но остроконечное копье мысли все-таки угодило ему в макушку: «Что это? Каким образом?».

Желание бежать быстро исчезло, пятки стали неподъемными, как чугунные ядра. Буквы встрепенулись и поменяли угол, накаляясь, как паяльник, наполняясь ярким ализариновым оттенком.

Андрей нашел в себе силы посмотреть в другой конец грязной улочки. Темнота. Теплый ветер с гудением пролетел по каменному тоннелю, оживляя жестянки на шершавом асфальте. Волосы Андрея зашевелились, как змеи Горгоны, растревоженные ветром. Затем ветер стих. Банки умерли. Гул умолк. Лишь укол в руке снова напомнил о себе.

Улочка по-прежнему была пуста, но сейчас она выглядела еще и опустошенной. Между стенами повисла тень отчаяния, слышалось прерывистое дыхание Андрея. Его взгляд впивался в конец улицы, но там был черный туман. Такой же туман был у него в голове, и этот туман застилал в памяти отрезок времени с момента у танцевальной школы до этого смрадного места. Казалось, воздух затвердел – Андрей не мог свободно вдохнуть. Неужели время остановилось и пространство исчезло? – ведь они не существуют в реальности… Реальности иной… бестелесной.

Что-то беспокоило Андрея, где-то в глубине его подсознания. Он сделал шаг по направлению к концу улицы-тоннеля, игнорируя покалывающую боль в руке, где-то в районе лучевого сгибателя запястья. Впереди были туман и мрак, впереди была темнота.

Вдруг в затылке появилось ощущение тепла, которое быстро разлилось по всей шее приятным забвением. Вспомнилось детство в деревне у бабушки, где он бегал наперегонки с ветром по пшеничному полю. Желание ворвалось в разум, и Андрей повернулся, не смея оспаривать его. О чудо! В конце тоннеля открылся великолепный пейзаж, как будто перенесенный с картины Моне. Спокойно колышущие пшеничные стебельки утопали в веселом солнечном свете. Поле походило на золотое море, по которому слабый бриз гнал плавные волны. Кончики рта потянулись вверх, изгибая губы в улыбке. Умиротворенное зрелище было куда приятнее черной стихии на противоположном конце улочки. Вот и незагрунтованная дорожка, оставляющая зигзаги пыли за собой. Вот и огромная яблоня, на которой плоды с блестящей кожурой – один лучше другого. Ветерок, сладкий запах кукурузы. Дымок от одинокого костра вдалеке, скрип весел лодки у пруда. Пиявки. И гусиный укус, отдающийся уколом в правой руке.