Руслан Юрьев - Параллели Зазеркалья [litres]

Его охватил ужас, рамка выскользнула из рук и бесшумно стукнулась о ковер. Сдерживая крик, Максим машинально закрыл рот ладонью. В рамку был помещен кусок белой бумаги. Но почему? Он хорошо помнил, что там была фотография, и помнил, какая именно. Все спуталось в голове, покрылось пеленой грязных облаков, во рту появился горький привкус. На фотографии – он с женой Ксенией, они оба улыбаются. Куда же все исчезло? Почему в рамке остался лишь чистый лист? Мысли закрутились бешеной юлой. Максим сел на ковер рядом с рамкой, в глазах потемнело. Запахло миррой и бензоей. Что же произошло? Где фотография?

И тут Максим задал себе вопрос, который до этого никогда не приходил ему в голову: может, он сходит с ума? Все происходящее казалось наваждением, долгим кошмарным сном… Он прячется от дождя, попав под дождь, убивает, из памяти стираются воспоминания о содеянном… Посмотрев на пустую рамку, он попытался вспомнить лицо жены, но, к своему огромному ужасу, не смог этого сделать. Конечно, он узнал бы ее, увидев на улице, но мысленно нарисовать ее портрет затруднялся. Выходит, прошло уже много времени после их ссоры, раз ее образ начал стираться из памяти… На душе стало горько и печально. Другой фотографии у него не было, Ксения забрала все, когда уехала той злополучной дождливой ночью. Сколько же времени прошло – он никак не мог вспомнить.

Вот так Максим открыл для себя еще одну пугающую новость: он не помнил, когда это произошло, какое было число, какой день недели. Что произошло, помнил, а когда – нет. Все это спряталось в каком-то темном отсеке памяти, и добраться до этого отсека у него не было возможности.

Максим вдруг почувствовал ужасную усталость, потянуло в сон, но что-то подсказывало ему, что это было бы самоубийством. Странная мысль… Он почему-то знал, что если уснет сейчас, то уже никогда не проснется здесь, в этом мире.

Вскочив и заправив рубашку, он быстро прошел по коридору, украшенному вазами и картинами. Раздвинул шторы на окне, и его хмуро поприветствовало серое небо. Метеорологи обещали дождь на всю неделю. Рискованно, но нужно было прогуляться, вдохнуть свежего воздуха, а заодно обдумать все сначала и дождаться новостей с острова. Чтобы было хоть какое-то укрытие от дождя и… чтобы оставалась возможность для побега, он решил прокатиться на машине.

Через несколько минут Максим захлопнул дверь и уже вызывал лифт, когда этажом ниже услышал голос. Эта была Мария, она что-то рассказывала своему престарелому мужу, то и дело посмеиваясь. Чего сейчас Максим точно не хотел, так это столкнуться с ними. После того вечера у них он вычеркнул Марию из списка своих потенциальных спасительниц и больше не желал ее видеть. Ничего страшного, спустится по лестнице пешком.

В гараже он вскочил в машину и вырулил на улицу.

Элегантный «ягуар» легко разрезал влажный тяжелый воздух своим безупречным железным телом. Максим ехал медленно, машины обгоняли его то справа, то слева, жужжа моторами, как шмели на весеннем лугу. Облегчения не приходило, он не хотел мириться с фактом, что воспоминания о важном для него затерялась где-то в темном уголке разума. Он еще раз попытался вспомнить лицо Ксении, но безуспешно, потом – ту ночь в саду на острове, и тоже безрезультатно. Сколько он ни копался в извилинах своего мозга, упирался в тупик. К тому же было утрачено ощущение времени… Мало того что он не помнил, как долго одержим темным демоном, выпускающим когти во время дождя, – он даже не помнил, какой сейчас месяц и день недели. На горизонте сознания смутно маячило, что он был в своей компании Seagull Corporation совсем недавно. Но когда точно – увы. Да и был ли он там вообще в последнее время? Последнее время? Какой это промежуток земного времени? Сколько дней… недель… месяцев? Жуткие мысли! Максим тряхнул головой. Неправильные вопросы задавать опасно, они могут резко увести размышления в иное измерение, в лабиринт, из которого уже не выбраться. А потом… потом, наверное, сходят с ума.

Максим остановился у края тротуара, как будто хотел отдохнуть от опасных, совершенно ненужных мыслей. Осмотревшись, к своему огромному удивлению он увидел, что находится на парковке перед торговым центром, где обычно делал покупки. Вроде бы он был здесь совсем недавно, наслаждаясь обществом продавщицы Светланы. Странно, видимо, он по привычке, инстинктивно, вырулил сюда. Что ж, может, прогулка по знакомому месту поможет ему разобраться в некоторых вещах?

Проигнорировав табличку об ограничении времени парковки, Максим оставил машину и вошел в торговый центр. Вечером людей было заметно меньше, чем с утра. Магазины скоро закроются, чтобы отдохнуть от суеты. Казалось, тишина и сумерки готовятся спуститься из-под крыши вниз, поглощая все вокруг. Центр был построен без особых изысков – два длинных проспекта-коридора, два главных входа и выхода. Через один из них, со стороны улицы, вошел Максим; другой, в противоположной стороне, вел в парк. Магазины, бутики, кафе и бары… И никакой толчеи. Эхо закрывающихся дверей рикошетило, ударяя по барабанным перепонкам. Краем глаза Максим уловил, как на стеклянной двери магазина появился белый прямоугольник с надписью «Закрыто». На мгновение ему показалось, будто по стеклу пробежала волна, как по поверхности океана, а в глубине замерцали два кроваво-оранжевых огонька. Он машинально отпрянул, наклонил голову и невольно прижал подбородок к груди, но не замедлил шага.

Сумерки уверенно побеждали день. Небо наполнялось тьмой, и именно сейчас было трудно сказать, соберется ли дождь.

Шагая дальше, Максим заметил того самого толстого охранника, которого уже не раз видел; он возился со своей табакеркой, прислонившись к стене. Скрутив, наконец, папиросу, охранник, довольный собой, вставил ее меж зубов и, закурив, утонул в сизоватом дыму. Заметив Максима, мужчина улыбнулся ему, и Максиму показалось, что рот толстяка растянулся, как у жабы, и что послышалось приглушенное «у-у-у-у-у».

«К черту все это! И этот торговый центр тоже…».

Горький табачный дым щекотал ноздри, оставляя кислый привкус. Кашлянув, Максим ускорил шаг. Но вдруг горечь сменилась сладковато-пряным ароматом. Конечно же, впереди была пекарня…

«Оазис… или… или… мираж. А мираж, по сути, является не чем иным, как иллюзией, игрой утомившейся психики… Что за странные мысли? Долой их! Пошли вон!».

Пекарня все еще была открыта, внутри желтым светом горели лампочки, но посетителей не было – и здесь дело шло к закрытию. Максим подошел вплотную к стеклянной стене. Теплый выдох нарисовал круг на уровне его губ, как будто покрывая стекло инеем. Свет преломился так, что казалось, будто в круге заключено бесчисленное количество мерцающих звезд мертвенного серебряного оттенка. В этом кругу вмешалась вся Вселенная, нескончаемая тишина которой изредка прерывалась огненным шумом пролетающего метеорита. А может быть, это были не звезды, а… капельки… капельки дождя. И шум служил предупреждением о надвигающемся шторме.