Елена Усачева - Большая книга ужасов – 81 [сборник litres]

Но как только она это сделала, тут же врезала кулаком брату между лопаток.

– Это ты их привел? Ты?

Получив увесистый пинок, Тарасий пробежал несколько шагов и тут же скрылся в лопухах.

Участок перед домом был облагорожен. Справа от него проглядывался огород, перед домом – таким же большим, как и все избы в деревне, двухэтажным, но на удивление целым, – была подстриженная лужайка, которая слева в углу венчалась вездесущими здесь крапивой и репейником. Туда-то Тарасий и спрятался.

– У! Лябзя! – прокричала Солька напоследок.

Петька восхитился ее способностью ругаться.

– Они сами приехали, – пискнул Тарасий из зеленых зарослей.

– Куда ж сами? Небось подвести попросил?

Санечек с Леночкой и сопящий за ними Петька с Витьком потрясенно молчали.

– Добреньких нашел? – все еще ярилась Солька, но уже заметно выдыхаясь. Перестав вглядываться в шевелящиеся лопухи, Солька опять глянула на пришлых. – Ну что, добренькие? Машина не заводится?

Витек от удивления икнул.

– И телефон, – Санечек показал свой сотовый.

– Телефоны здесь отродясь не работали. Вышек нет. А машины – да, машины глохнут. Это из-за него. – И она показала на лопухи.

– Они сами, – попытался оправдаться Тарасий.

– Как бы да, – Леночка не знала, куда деть руки от потрясения.

Она то принималась оглаживать заостренные штакетины, от времени уже покрытые белесоватым лишайником, то опускала руки, то поправляла челку, то снова гладила забор.

– Сами! – Солька продолжала пылать гневом. – Вот теперь сами и выбирайтесь!

Девчонка потрясла худым кулаком и пошла прочь.

– Э? – только и смог сказать Санечек.

– Он же кто? – резко развернулась к нему Солька. – Он же подменыш, Тарук этот. Его мавки на болоте подменили. Ушел да пропал, а когда вернулся – сразу стало видно, что подменыш. Настоящего-то мавки к себе забрали, а нам куклу подсунули. Вы на него посмотрите.

Все дружно посмотрели. Голова Тарасия торчала из лопухов. Лицо было заплаканное и чумазое. Никаких признаков подменности не наблюдалось.

– А что должно быть? – первой сдалась Леночка.

– Да вот же, вот! – пошла к брату Солька, но тот предусмотрительно скрылся. – Глаза пустые и боли совсем не чувствует.

– Если бы меня так колотили, я бы к десяти годам тоже стал бесчувственным, – философски изрек Санечек.

– А привез он вас сюда зачем?

– Зачем? – эхом отозвалась Леночка.

– У него идея возродить нашу Осташеву Гору! Думает, что если людям ее показать, они сюда жить переедут. Теперь он бегает в Шелтозеро, привозит сюда людей, а потом они тут кукуют.

– А чего такого-то? – подал голос Тарасий.

Солька подхватила полено и метнула в лопухи. В зеленях гулко ухнуло, но, кажется, в цель не попало.

– И что же он такое делает, что машина глохнет? – спросил Санечек, без сожаления глядя на войну родственников.

– Да это не он, это Палага. Она была из Нойдолы, а там одни колдуны да ворожеи жили. Вот она и мает людей.

Петька за спиной Санечка всхлипнул, вспомнив внимательный взгляд. Сейчас ему показалось, что на него смотрят. Прям затылок жгут. Но за спиной у него были только ромашки – они буйно захватили обочину дороги. А чуть ниже он вдруг увидел дом. Вполне себе жилой дом, со стеклами и даже занавесками на окнах. Вокруг крыльца наблюдалась активная жизнь – ходили куры, грелась на солнце собака на цепи. На низеньком заборе висели какие-то тряпки, а под забором лежал рыцарский шлем.

– Она же как пришла, так жизни в деревне не стало, – кричала Солька. – А как померла, весь ее род потихонечку и изжился.

– А Тарасий? – пролепетала Леночка.

– Тарук-то? Это она его к себе и забрала. Мавок натравила, они его в болото и выманили.

– Зачем? – Леночкины губы дрожали. Она готова была разрыдаться над трагической судьбой несчастного мальчика.

– Чтоб этой кукушке старой было не скучно. Теперь у нее есть компания, а у нас проблема. Его надо убить.

Тарасий успел выбраться из лопухов и стоял, обирал с себя чертополошины, когда сестра опять направилась к нему с кулаками. Тарасий метнул в нее полную горсть колючек. Попал в волосы. Солька взвизгнула, завертелась на месте, выуживая из головы цеплючие цветки. Видимо, они тут не скучали, находили занятия в каникулы.

– Так, все понятно, – оттолкнулся от забора Санечек – забор оказался крепким, даже не покачнулся. – А взрослые где?

– Мы с бабкой, – прошипела Солька – волосы она безжалостно драла. – Только она спит.

– Вечным сном, – буркнул себе под нос Санечек. – А еще люди в деревне есть?

И тут Петечка издал голосом сдавленный бульк, даже скорее хрип.

К ним неслась огромная собака. Черная, лохматая. Она мчалась гигантскими скачками, вывалив свой невозможно длинный язык. Уши эпически взметались при каждом прыжке, морда была ощерена. Зубы собака являла внушительные.

– А! – вскрикнула Леночка, оседая под забор.

Санечек успел склониться к ней. Витек рядом уже не наблюдался. Петька замер. Собака налетела на него, ударила лапами по груди, сбивая с ног, и смачно лизнула в лицо.

– Горыныч! Стоять! Я сказал, фу! Фу, животина приставучая! Отойди от него! Горыныч!

Петька пытался выбраться из-под собаки, но она топталась по нему передними лапами и норовила еще залезть задними, но они на тощем Петькином теле не помещались, соскальзывали. Хвост ходил ходуном, словно зверюга собиралась взлететь.

Собаку цапнули за ошейник. Пес взметнулся в воздух.

– Я кому говорю, собака страшная? Ты зачем на людей кидаешься?

Хозяином Горыныча был невысокий мужик в защитного цвета куртке и штанах. Он так легко держал большого Горыныча за ошейник, что сам виделся Геркулесом. Не меньше.

– Да ты не бойся, он добрый, – махнул рукой мужик, выпуская псину.

Горыныч дернулся в сторону Петьки, но быстро понял, что эта цель ему заказана, поэтому прыгнул в сторону Леночки, которую заботливо поднимал Санечек. Леночка взвизгнула и снова спряталась в траве.

– Младшáя избаловала, – мужик опять поймал своего подопечного, но теперь Горыныч сам уселся около его ноги и от нетерпения заскулил. – Приучила вот так налетать и сразу обниматься. Он на всех и ки́дается. А так он добрый.

Петька на всякий случай отполз подальше от «доброго» Горыныча. Вблизи пес уже не казался особо большим. Черный, лохматый, с желтыми подпалинами на морде, брюхе и лапах.

– Ой, какой хорошенький, – Леночка сразу перестала его бояться.

Она села на корточки, и Горыныч, увидевший готового общаться человека, кинулся к ней изъявлять свою любовь. Витька поблизости не было, он боялся собак.

Петька утер лицо и поднялся на локти, затылком прижавшись к забору. Сердце его колотилось, и он никак не мог успокоиться. Над головой у него зашебуршалось – битый Тарасий пробрался лопухами в надежный угол.