Елена Усачева - Большая книга ужасов – 81 [сборник litres]

Петька молчал. Витек всегда был трусоват. Он и с Петькой-то общался из трусости, боялся быть один, не как все.

– Ты не говорил, что мы поедем к вепсам, – продолжал говорить Витек. – Сказал, на денек. А мы тут застряли, и телефон не работает. Меня мать ругать будет.

Петька почувствовал, что устал. Вот как-то прямо в этот момент. Он попал в совершенно дурацкую ситуацию и ничего сделать не мог. А вокруг люди были настолько талантливы, что делали все только хуже.

– Сказал бы, что к вепсам собрался, я бы не поехал. Кто ж вепсов не знает. – Витек немилосердно проминал бока подушке. – Вепсы всегда колдунами были. Чудью. Они клады чуют за версту. От их взгляда молоко киснет.

Петька поморщился. Если тут что и кисло, так только у него на душе от всех этих рассказов. Не ожидал он, что Витек окажется таким подкованным в вепсских сказаниях. Эдак он мог развернуться на целую лекцию про традиции и обычаи морочного народа. Вырастет, станет Бажовым, великим сказочником. От радостной перспективы Витькиной жизни легче Петьке на душе не стало, и он пошел обратно к кровати.

– Что за порошок? – спросил он уныло.

Витек сунул руку в карман. С него сталось бы вытащить сейчас горсть этого непонятно чего и сдуть в сторону приятеля. Петька попятился. Поймав движение, Витек скрылся.

Петька растянулся на кровати. Посмотрел наверх. Желтоватая бумага на потолке ничего ему не явила. Может, ничего и не было? Может, ему все приснилось? Это просто такая длинная ночь, и она все длится и длится. Бывают же кошмарные сны с продолжением.

Хлопнула входная дверь. Все, сны отменяются. Снова реальность пожаловала.

Реальность проявилась в виде Тарука. Он бодро рассказал, что сразу после драки сапогами Санечек вместе с ним сходил к дому Палаги. Они откатили машину подальше от балки, зашли в дом. Фотографии светловолосой женщины на столе не было. Да и не она это была, не ведьма. Тарасий вспомнил рассказ своей бабки, что ведьма, когда-то жившая в том доме, была низкой, сгорбленной и волос на голове не имела. Всегда ходила в платке.

– Там еще даты стояли, – вяло напомнил Петька. – Кажется, семьдесят третий.

– Нет, это не Палага, – отмахнулся невероятно разговорчивый сегодня Тарук. – Она лет десять назад померла. И лысая.

– А Нойдола это что?

Петька ожидал, что Тарук уйдет от ответа – почему-то он это делал постоянно, но сегодня у него был другой настрой.

– Это деревня, к Питеру ближе. Народу там было тьма. Все больше колдуны. А потом – раз – и захирела. Заводик так был, закрылся, дорога разбилась, болото наступило. Стали люди уезжать. Бросали все и уезжали. И совсем уехали. Никого не осталось. Совсем. Туда сейчас только сталкеры ходят. На велосипедах или пешком. На машине не проехать. Палага была оттуда. Здесь у нее родственник жил.

– И что, у нее правда все потом померли?

– Не знаю, – пожал плечами Тарук и стал ковырять коленку. Ранки закровили.

Петька вспомнил, что у него тоже есть поджившие царапины – на локте и на ноге. На ноге – это он ночью расцарапался, а на локте…

Он вдруг вспомнил, где заработал царапину на локте. Вчера в доме. Точно! Солька была права. Все ходили и ничего, а он, как лось, цеплялся за все углы и царапался.

– А змей на самом деле есть?

Тарук перестал изучать цвет своей крови и выпрямился. Момент разговорчивости закончился.

– Солька говорила, ты специально нас привез, – напомнил Петька.

Тарук попятился.

– Ты подменыш? На их стороне?

Заскрипели доски пола – Тарасий сбежал.

Все сходилось. Тарасия завербовали темные силы, и теперь он таскает этим силам свежую кровь – уговаривает путешественников свернуть в Матвееву Сельгу. Люди приезжают и пропадают. А так как никто заранее сюда не собирался, то тут их не ищут. Ищут в других местах и не находят. А в этих проклятых сельгах и горах растет где-то в репейниках кладбище брошенных автомобилей. Надо походить по округе, поискать. Далеко машину не утащишь. Если только эти машины потом не сдают на металлолом. Точно! Это же отличный бизнес. На этом здесь и живут. То-то дядя Миша даже не удивился их появлению. В дом сразу пустил. Отлаженная схема. И Тарук здесь проводник. Вот пойдет сейчас Витек спать к дяде Мише, а утром его уже не будет. Сожрет его кровать. И только подушка останется. С красной наволочкой.

Петька посмотрел на кровать. Она была взрыта и перекопана и вполне тянула на пасть древнего чудовища. Такая вполне могла сожрать. Из одного одеяла хорошо получалась нижняя губа, из другого – верхняя, подушка – язык. Раз, и нет человека.

Все это так ярко представилось, что Петька слез с кровати. Стоя надежнее. Может, прав Витек, все дело в месте. Кровать виновата. Если лечь спать на полу, все будет хорошо. А завтра домой. И уже больше никуда не заезжать. Вечером можно будет закрыть за собой дверь своей комнаты.

В окне кто-то промелькнул. Петька решил, что это мавка из реки доползла до дома. Чего там умеючи? Раз, раз на руках и тут. Успел испугаться, но это была не мавка. У мелькавшего за окном светлые волосы были прилизаны, а не растрепаны. Это была Солька. Она взмахнула рукой и что-то быстро нарисовала на стекле.

Во дворе тяжело забрехала собака.

Петька на цыпочках выскочил из комнаты. Эх, проследить бы за Солькой, а потом поймать и обо всем расспросить! На мгновение что-то его отвлекло. На столе появилось то, чего раньше там не было. Да и сейчас быть не могло.

Чашка. Белая, фарфоровая, ребристая. С отбитой ручкой.

Петька не очень хорошо помнил, какие у них были чашки, но вроде с отбитыми ручками им не выдавали. Он затормозил, схватил чашку и метнул за дверь.

Раздался звон.

– Это кто же чужим добром кидается?

Голос дяди Миши.

Петька резко сменил направление, побежал обратно, залез под одеяло. Спал, ничего не видел, ничего не знает.

– А ну, иди сюда! – позвал дядя Миша.

Петька еще немного жарко подышал под одеяло. Шевельнулся. Почувствовал, что на ногах сапоги. На крыльце загрохотали шаги. Сейчас дядя Миша увидит, что он лежит в сапогах на кровати, да еще под одеялом, и его точно убьют.

Петька вскочил и, топоча сапогами, выгребся на улицу, виновато посмотрел на хозяина. В руках дядя Миша держал пластиковую шляпу с сеточной маской – вчера Петька принял ее за рыцарский шлем. Но это был никакой не шлем, а полезная штука для работы с пчелами.

– Это ведьмино! – Петька присел, подбирая черепки. – Она мне специально подсунула. Вы посмотрите, посмотрите! Это же не ваше!

Чашка красиво раскололась пополам, оставив с одной части донышко. Подхватил Петька осколки неудачно, порезался. Сахарный слом сразу впитал кровь.

– Ну у тебя, брат, и фантазии, – дядя Миша с недовольством смотрел, как Петька сунул палец в рот. – Такое напридумать! Ведьмино. Да откуда же здесь ведьмы? А ты палец-то не в рот суй, подорожником оберни, быстрее заживет. Ведьмино… Это была любимая Катькина чашка. – И отвечая на испуганный взгляд Петьки, добавил: – Дочка это моя, хозяйка Горыныча. В пятницу приедет.