Эдвард Ли - Свинья

— Все праздничные торжества семеричны; семь — это число Бога, поэтому Епифаниты признают это число в надежде быть достойными Бога. В течение шести дней мы молимся и исповедуемся, а в седьмой день мы забиваем переходящего Агнца. Это символическое приношение Богу, основанное на Левите …

Это звучало довольно интересно, но то, что происходило на диване, оказалось намного более интересным. Пылкие пальцы расстегнули верх, распахнули его и обнажили большие, бархатные, качающиеся груди. Лицо Эстер выглядело затуманившимся и розовым.

— Черт, я ничего не могу с этим поделать, — прошептала она. — Всякий раз, когда я выхожу из этой адской дыры, я просто становлюсь… такой… горячей…

У Леонарда создалось четкое впечатление, что она не имела в виду температуру комнаты. Ее соски затвердели до больших коричнево-розовых карамелек, а ее груди оказались достаточно большими, чтобы она могла потянуть их наверх и засосать. Когда она это делала, ее стопы выгибались, а голени извивались на диване. О, блин , подумал Леонард. Она поочередно сосала каждый сосок с пылкостью, которая заставляла Леонарда воображать, что она пыталась получить молоко. В то же время она немного изменила свое положение, и вскоре ее левая нога скользила вверх по ноге Леонарда, пока тот стоял и смотрел. Вверх по ноге, ага, потом до его промежности, где она тут же стала массировать, так же ловко, как рукой.

Э-э…

Последние десять месяцев Леонард был обречен на безысходную и почти голодную жизнь. Вместе с тем, единственными сексуальными образами, окружавшими его, были сцены двух женщин, занимающихся сексом с животными, и в большинстве случаев животные были более привлекательными, чем эти женщины. Следовательно, Леонард всегда считал, что его либидинальные реакции мертвы и похоронены. Но, не сейчас, не в тот момент, когда он наблюдал за этой крепкой блондиночкой, играющей с парой абсолютно звездных сисек, и пытающейся подрочить ему через штаны ногой.

Она пошла еще дальше, поставив на него обе ноги.

— Сними мои чулки! — раздался горячий шепот.

Леонард сделал это.

— Доставай свой член!

Леонард сделал и это.

Теперь ее красивые голые ноги начали работать. Она смотрела сквозь сощуренные глаза и плотскую усмешку. Одна нога обосновалась под его монорхической [81] С одним яичком. мошонкой, потирая яичко. Другая проклятая нога схватила его член, как рукой, и начала сжимать его. Каждое сжатие вызывало обильные, похожие на драгоценные камни, капли пре-эякуляторного сока, который бил ключом, а затем свисал до пола, как прозрачная нить.

Яйцо Леонарда сжалось, его колени начали дрожать, а во рту пересохло.

— Я… ммм… я думаю, я сейчас…

— Еще нет! — воскликнула она. Она наклонилась, разгоряченная. — Позволь мне получить ее!

Леонард выпученными глазами посмотрел вниз, когда она очень тщательно начала выдрачивать его себе в руку. Это был взрывной, фонтанирующий оргазм, который залил в ее руку полную ладонь спермы, и ощущение было настолько отчетливое и полное, что Леонард тут же рухнул на пол, когда она закончила.

— Мне это нужно, — сказала она.

Теперь Леонард смотрел на ее лицо через её расставленные буквой «V» ноги. Платье задралось назад к ее бедрам, обнажив ее вагину и обильную верхушку лобковых волос цвета соломы. И то, что она сделала дальше, было совершенно впечатляюще.

Что, во имя Бога, она …

Леонарду не понадобилось заканчивать эту мысль. Она продолжала закидывать ноги — до тех пор , пока ее колени не оказались за ее плечами, а задние части ее икр фактически подпирали ее голову! Епифанит и акробат. Этот трюк, конечно же, доставил Леонарду самый экстремальный взгляд на ее нижние губы: они вывалились, как фруктовый пирог, который слишком долго пекли; как трещина, образованная, чтобы раскрыть начинку. Лицо на ее вытянутой шее озарилось самой злой ухмылкой, а затем она быстро втерла эту большую горсть спермы Леонарда в своё вагинальное отверстие.

Леонард не мог не спросить:

— Что … ты… делаешь ?

Она массировала его пальцами, затем соскоблила остальное так, как можно было бы соскоблить остатки обледенения с резинового шпателя.

— Я хочу твою молофью во мне, — ответила она, все еще улыбаясь ему через долину ее грудей. — Я хочу забеременеть.

— Что! — вздрогнул Леонард.

— Солли совсем башкой двинется, если я залечу. Он подумает, что это сделал кто-то из прихожан — и у старого ублюдка наверняка будет удар!

— Понятно, — сказал Леонард, хотя он не понял.

— А теперь иди сюда, — сказала она, улыбаясь все ярче и настойчивее. Ее палец двигался между её ног. — Трахни меня, — сказала она. — Сунь свой палец в меня.

Леонард подполз прямо на зов и вставил указательный палец в гладкий, широко раскрытый розовый цветок. Сразу же скользкий проход захватил его — ее влагалище очень проворно всосало палец! — и затем она прерывисто сказала: — Вставь еще один палец…

В дело пошёл средний палец Леонарда, параллельно указательному. Он неторопливо вставлял и вытаскивал их. Это было очаровательно, и так же очарователен был весь путь внутрь, так как внутренняя часть ее бедер была покрыта прекрасными светлыми волосами. Конечно, здесь не было воска. Он погладил ее голени другой рукой, наслаждаясь прослеживаемым пуховым покрытием. Шелковисто , он догадался, что это за слово. Такой же очаровательный пучок поднимался вверх до пупка.

— Вставь два других, — выдохнула она.

Ну что ж. Леонард подчинился, так как всегда старался быть любезным человеком. Но, Эстер оказалась еще более любезной — в другом смысле, конечно, — когда она попросила:

— Засунь всю свою руку и сожми в кулак…

Губы Леонарда брызнули слюной, когда он выдохнул:

— Весь кулак ? Это не больно?

— Просто сделай это!

Леонард, даже к собственному изумлению, сделал это. «Киска» Эстер плотно заглотила весь его кулак, изворачиваясь вокруг него, как спазмирующий мешок.

— Суй его туда и обратно! Жёстко!

Леонард сглотнул. Hу, его рука задвигалась, туда и обратно . Вскоре его рука была похоронена на расстоянии семи сантиметров от запястья.

— Вращай кулаком тоже! Иисусе! Разве ты не знаешь, что такое ебля кулаком?

— Ну, нет, — стыдливо признался Леонард. — Но я быстро учусь .

Теперь его кулак погружался взад-вперед, одновременно вращаясь. Когда он поднял глаза, щеки Эстер вздулись. Ее лицо пылало ярко-розовым, ее глаза сузились до белых щелок. Затем ряд криков сопроводил серию вагинальных сжатий, которые причинили боль руке Леонарда. Потом она кончила, и из ее горла раздался грубый звук:

— О-о-о-оооооооооооооооооооо! Да-а-а-а, еб твою мать !