Стивен Кинг - Будет кровь [сборник litres]

Это был лишь паровоз. За ним следовала вереница вагонов. Дрю явственно видел их пассажиров: хромого шерифа (его ранили в сражении при Энтитеме, и пуля так и осталась в ноге), заносчивого отца, готового взять в осаду весь город, лишь бы сына не отвезли в окружной суд, где его наверняка приговорят к казни через повешение. Дрю видел нанятых отцом головорезов, засевших на крышах с винтовками. Он видел все.

Когда он вернулся домой, Люси только взглянула на него и сразу сказала:

– Либо ты заболеваешь, либо у тебя есть идея.

– Идея есть, – ответил Дрю. – Замечательная идея. Может быть, лучшая за всю жизнь.

– Рассказ?

Он догадывался, что на это она и надеется. Ей уж точно не хотелось, чтобы к ним снова примчались пожарные и тушили их дом, пока сама Люси и дети стояли на лужайке в одних пижамах.

– Роман.

Она положила на стол свой сэндвич с сыром и ветчиной.

– О боже.

Они не называли нервным срывом то, что случилось с ним после пожара, когда они чуть не лишились дома. Но это был именно нервный срыв. Не такой жуткий, каким мог бы быть, но Дрю все равно пропустил половину семестра (слава богу, на кафедре у него постоянная должность) и более-менее пришел в себя только благодаря интенсивным сеансам психотерапии, которые он посещал дважды в неделю, а также «волшебным» таблеткам и непоколебимой уверенности Люси, что он непременно поправится. И не будем забывать о детях. Детям нужен отец, не застрявший в бесконечной петле из надо закончить и невозможно закончить .

– Теперь все будет иначе, Люси. У меня в голове уже есть четкий план. Практически готовая книга. Я буду писать, как под диктовку!

Она лишь смотрела на него, слегка хмуря лоб.

– Ну, ладно. Как скажешь.

– Слушай, мы же в этом году никому не сдаем папин летний коттедж?

Теперь Люси встревожилась по-настоящему.

– Мы его не сдавали уже два года. С тех пор, как не стало Старого Билла. – Старый Билл Колсон присматривал за их летним коттеджем еще с той поры, когда были живы родители Дрю. – Ты же не собираешься…

– Собираюсь. Всего на пару недель. Максимум на три. Просто чтобы начать. Пригласи Элис, она поможет тебе с детьми. Ты сама знаешь, она любит ездить к нам в гости, а дети любят свою тетю. Я вернусь к Хэллоуину и помогу тебе с раздачей конфет.

– А дома писать ты не можешь?

– Конечно, могу. Но сначала надо разогнаться. Так сказать, взять разбег. – Он схватился руками за голову, словно пытаясь унять жуткую головную боль. – Первые сорок страниц в лесу, вот и все. А может, и сто сорок, если дело пойдет. А оно точно пойдет. У меня в голове практически готовая книга, – повторил он. – Я буду писать, как под диктовку.

– Мне надо подумать, – сказала она. – И тебе тоже.

– Хорошо, я подумаю. А чего ты не ешь?

– У меня что-то пропал аппетит.

Зато у Дрю, наоборот, разыгрался. Он съел свой сэндвич и доел сэндвич Люси.

В тот же день, ближе к вечеру, он пошел проведать своего бывшего заведующего кафедрой. Эл Стэмпер внезапно вышел на пенсию в конце весеннего семестра, что позволило Арлин Аптон, также известной как Злая Ведьма Елизаветинской драмы, наконец получить руководящую должность, о которой она так долго мечтала. Даже можно сказать, которую вожделела.

Надин Стэмпер сказала Дрю, что Эл сидит на заднем дворе, пьет чай со льдом и загорает. Она выглядела такой же встревоженной, как и Люси, когда Дрю поделился с ней своими планами о поездке в лесную глушь близ крошечного городка ТР-90, и как только Дрю увидел Эла, он сразу понял причину этой тревоги. Он также понял, почему Эл Стэмпер – который последние пятнадцать лет правил кафедрой английского языка, как великодушный тиран, – так резко вышел на пенсию.

– Хватит таращиться на меня, лучше возьми чаю. Тебе надо выпить чего-нибудь прохладительного.

Эл был уверен, что всегда знает, что нужно другим. Арлин Аптон не любила его, в частности, потому, что в большинстве случаев он действительно знал, что нужно другим.

Дрю уселся и взял стакан.

– На сколько ты похудел, Эл?

– На тридцать фунтов. Да, с виду кажется больше, но это лишь потому, что я изначально не был особо упитанным. Рак поджелудочной железы. – Он увидел, какое лицо стало у Дрю, и поднял указательный палец, как делал всегда, когда надо было пресечь жаркие споры на собраниях преподавателей факультета. – Сочинять некролог еще рано. Его обнаружили на относительно ранней стадии. Главное, верить в победу.

Дрю подумал, что его старый друг выглядит не слишком уверенно, но промолчал.

– Давай не будем говорить обо мне. Давай лучше поговорим, почему ты пришел. Уже решил, как проведешь творческий отпуск?

Дрю сказал, что попытается снова засесть за роман. На этот раз он уверен, что у него все получится. Уверен практически на сто процентов.

– То же самое ты говорил о «Деревеньке на холме». И чуть было не растерял все колеса своей маленькой красной тележки, когда дело пошло наперекосяк.

– Ты говоришь, как Люси, – сказал Дрю. – От тебя я такого не ожидал.

Эл наклонился вперед.

– Дрю, послушай меня. Ты замечательный преподаватель, ты написал несколько очень хороших рассказов…

– Целых полдюжины, – сказал Дрю. – Пора звонить в «Книгу рекордов Гиннесса».

Эл лишь отмахнулся от этих слов.

– «Заело пластинку» вошел в сборник лучших американских…

– Да, – сказал Дрю. – В сборник, составленный Доктороу. Которого больше нет с нами.

– Многие известные авторы писали только рассказы и почти ничего, кроме рассказов, – упорствовал Эл. – По. Чехов. Карвер. Я знаю, что ты не особенно жалуешь популярную литературу, но все-таки назову Саки и О. Генри. Из современных – Харлан Эллисон.

– Только они написали чуть больше, чем шесть рассказов. И знаешь, Эл, идея просто отличная. Честное слово.

– Может, расскажешь о своей задумке? Хотя бы в общих чертах? – Эл пристально посмотрел на Дрю. – Нет, не расскажешь. Я вижу, что не расскажешь.

Дрю, которому очень хотелось поделиться своей идеей – потому что она была очень хорошей! чертовски хорошей! – покачал головой:

– Лучше пока не рассказывать. Я поживу пару недель в папином летнем коттедже. Начну писать для разгона.

– Ага. В ТР-девяносто, я так понимаю? Так сказать, в глухомани, в лесу. И как Люси отнеслась к этой идее?

– Без восторга. Но к ней приедет сестра и поможет с детьми.

– Она волнуется не за детей, Дрю. По-моему, ты сам это знаешь.

Дрю ничего не сказал. Он думал о салуне. Думал о шерифе. Он уже знал, как его зовут. Джеймс Аверилл.

Эл отпил чая и поставил стакан на столик, рядом с потрепанным экземпляром «Волхва» Джона Фаулза. Дрю даже не сомневался, что почти каждая страница в книге пестрит подчеркиваниями: зеленой ручкой – характеристики персонажей, синей – основные темы, красной – отдельные фразы, которые Эл посчитал примечательными. Его голубые глаза сияли почти так же ярко, как прежде, и все-таки чуточку слезились, а веки слегка покраснели. Дрю не хотелось думать, что в глазах друга он видел приближение смерти, но именно так он и подумал.