Олег Кожин - Зверинец [сборник litres]

Отплевавшись и вытерев рот рукавом куртки, Риня настойчиво потряс Мишку за плечо.

– Мих, давай уйдем, а? – умоляюще прошептал он, пригибаясь еще ниже.

– Не бзди, он до нас не дотянется. – Мишка раздраженно скинул потную ладонь с плеча. – Вон, туда смотри!

Он ткнул пальцем в тонкий шипастый шлейф, черный как гудрон, что тянулся от спины уродца в подвальную тьму да там и терялся – то ли хвост, то ли цепь, то ли пуповина.

– Эта тварюка как собака на привязи. Ей дальше дерева больше чем на шажок не зайти, да и то когда потемнее станет. Ты лучше фотай давай!

Риня с готовностью вынул телефон и принялся нащелкивать кровавую трапезу. Руки у него по-прежнему ходили ходуном. После пятого снимка Мишка вырвал у него мобильник, с надеждой прильнув к экрану. Но нет, только затемненные кадры, на которых едва угадывался силуэт скрюченного клена. На заднем фоне вроде виднелось какое-то черное пятно, но что это, сказать наверняка было нельзя. Мишка разочарованно бросил телефон Рине. Тот быстро пролистал снимки, выругался и принялся фотографировать снова.

– Зря жопу рвешь, – под монотонные щелчки и Ринин мат кисло усмехнулся Мишка. – Я уже месяц сюда хожу, думаешь, не фотал его ни разу? Только я считал, это у меня телефон хреновый, а оказывается… Писец, Риня, че делать-то? Ведь не поверит никто!

– Не поверит, – кивнул Риня. Он поразительно быстро пришел в себя и уже смело грозил Ежу из укрытия: – У-у-у-у, кошкоед сраный!

«Кошкоед» тем временем обстоятельно обрабатывал дохлого кота. Повизгивая от наслаждения, высосал глаза и крохотный мозг, обглодал череп, реберную клетку и ляжки. Остатки с видимым сожалением разложил на листьях, поближе к подвалу. После чего встал на задние лапы, сгорбленный, колючий, чужеродный. Красные глаза сверлили мальчишек, выжидая, когда те подойдут поближе.

– Во, – поежился Мишка, – секи, как зыркает, падла. Мне кажется, он меня узнает уже. А видел, как он объедки раскидал? Это он так ворон ловит. Умный, сука… Знает, что никому мы ничего не докажем, вот и стоит, лыбится, сволочь! Ладно, давай двигать отсюда…

Мишка поднялся с дивана, отряхивая джинсы. Будто поняв, что добыча уходит, Еж нервно облизнулся. На прощание тихо клацнув челюстями, он опустился на четвереньки и в два прыжка вернулся на место. Вот только что стоял рядом с останками кота, а вот он уже на стене, плоский, двухмерный, ничуть не опасный. Лишь загнутые когти слегка перепачкались в алом. Риня восхищенно выдохнул и сфотографировал рисунок на телефон.

– Глянь-ка! А кусок-то в поряде! – Он сунул экран Мишке под нос. – Надо будет у наших спросить, чья работа. Больно техника знакомая…

С небольшого сияющего экрана на Мишку недобро смотрели красные точки рисованных глаз. От этого взгляда короткостриженый затылок пошел мелкими пупырышками. Захотелось выбить телефон и растоптать его хрупкий пластиковый корпус. Еле сдержался.

– Пошли, а то стемнеет скоро, – бросил Мишка. – Чет не охота проверять, как далеко он в темноте дотягивается…

Лишь затемно им удалось добраться до троллейбусной остановки. Дважды чуть не нарвались на чопов и в итоге ушли через дыру в заборе, в самой дальней части завода. Пока пробирались сквозь разросшийся подлесок, загаженный пластиковыми бутылками, пакетами, обертками от шоколадок и рваными презервативами, Риня не унимаясь восхищался приключением. Он прямо так и говорил: «приключение», чем еще сильнее бесил Мишку.

Толку от Рини оказалось с гулькин нос. Да, он подтвердил, что Мишка в своем уме, но ни на шажок не приблизил к разгадке тайны. Хмуро шагая по пружинистому ковру из опавшей листвы, Мишка корил себя за то, что поддался искушению и запалил идиоту такое хорошее место. Но дело сделано. Предстояло смириться, что скоро о Еже узнает каждый райтер, каждый школоло, возомнивший себя сталкером. Но на остановке, под конусом желтоватого света, падающего от фонаря, Риня внезапно решил-таки принести хоть какую-то пользу.

– Прикинь, Михась, это Вортекс! – неожиданно сказал он, оторвавшись от телефона. – Я фотку у нас в группе повесил, и Майка его сразу узнала! Блин, а я думаю, что знакомое-то такое?!

Мишку как обухом огрели. Сразу вспомнились черно-белые рисунки, изредка появляющиеся в арках, на заборах, трансформаторных будках, а в особо дерзких случаях – прямо на стенах домов. Гигантский паук. Угольно-черный ворон с человечьим телом. Неясная тень с пустыми глазами. Живой дым, напоминающий сплетение тентаклей. Недостижимые шедевры, не только на фоне чикокерской мазни, но даже на фоне тех, кто считался местной граффити-элитой. Среди петрозаводских райтеров Вортекс слыл легендой. Общался только в виртуале, в тематических группах, работал один, фестивалей и общих сходок избегал. Лицо не палил в принципе, даже своим. Называл себя последним сатанистом, говорил, что использует собственную кровь, когда нужно добавить красного, и всегда – всегда! – рисовал только Тьму.

– Охренеть! Верняк, Риня! А я, блин, уже всю голову сломал! Думаешь, реально он?

– Хэ-зэ… Но похоже, факт. – Риня пожал плечами. – Это в принципе многое объясняет. Вортекс уже года три онлайн не был. Дорисовался, психопат долбаный…

От понимания, почему Вортекс уже несколько лет не выходил в Сеть, стало неуютно. Мишка поймал себя на том, что с опаской поглядывает в темноту, окружившую остановку, точно вражеские войска неприступный форт. Риня тоже заметно ерзал, втягивал голову в плечи. К счастью, вскоре подъехал троллейбус, и ребята торопливо спрятались в его железном чреве.

– А ты чего? – удивленно спросил Риня. – Тебе же на «единичке» через весь город пилить?

– Да ломово ждать, – отмахнулся Мишка.

Он надеялся, что Риня не услышит, как дрожит его голос.

Дома паника отступила. Мать устроила нагоняй за позднее возвращение. Попутно влетело за невыученные уроки, немытую посуду и разбросанные вещи. В общем, порожденный Вортексом уродец отступил на задний план. Но не ушел совсем.

Поздний ужин падал в желудок, чай приятно пах лимоном и сливами, негромко бубнили телевизор и мама, а где-то в подкорке ворочался щетинистый костлявый упырь. Ночь окружила дом, припав влажным лицом к окнам, Мишка видел, как ее тяжелое дыхание оседает на стеклах за тонким тюлем. Где-то там, во мраке, обитал черный как сажа кошмар, слившийся с темнотой, которая его породила.

Чтобы мать отстала, Мишка для виду полистал какой-то учебник. Ну какое, к черту, домашнее задание в восьмом классе?! Ничего не помогало. Ожившее граффити не шло из головы. Мишка перестал сопротивляться, отложил учебник и зашел в Интернет. В закрытой группе петрозаводских райтеров шло бурное обсуждение рисунка. Качество у фотки было отвратительным, но под темой уже собралось почти две сотни комментариев. В основном на тему: «Вортекс это, или кто-то так умело байтит».