Олег Кожин - Зверинец [сборник litres]

Боль, что я испытал до этого, не шла ни в какое сравнение с тем адом, что разверзся в моих внутренностях. Меня нанизали, как червя на крючок, как бабочку на иголку, и все, что я мог, – молотить кулаками изо всех сил, в пустой надежде достать хоть кого-нибудь…

Покрытые подсохшей бурой коркой пальцы лихо крутанули нож. Клинок вниз, оборот, клинок вверх! Фокус-покус! Острие вонзилось в пол, пробив доску ламината, по кромке лезвия скользнул проклятый серебряный блеск. Напыление, наверное, но мне хватило. Истерзанное нутро – вот этим самым ножом истерзанное! – вновь загорелось.

Бритоголовый бросил заинтересованный взгляд на окно. Отвратительный рассвет занимался все ярче, протискивался даже через плотные шторы.

– Знаешь, что теперь будет, да?

Я промолчал, хотя знал отлично. Этот поганец все рассчитал и правильно выбрал время для штурма. До позднего вечера мне из дома не выйти, но я и не доживу до позднего вечера. Если только… Я собрал остатки сил и всю храбрость, которой даже в лучшие дни у меня было не слишком много.

– Знаю, – я старался, чтобы голос звучал уверенно, с вызовом. – Я перегрызу глотку тебе и твоим дружкам. Спущусь на первый этаж, позвоню в двадцать вторую квартиру. Там старики, они откроют соседу. Вырежу их, и до ночи буду лежать в темной ванной, восстанавливая силы. Дождусь, пока менты опечатают место преступления, а медики вывезут ваши трупы, и свалю к чертовой матери из этого сраного городишки. Вот как будет!

Бритоголовый без рисовки вытащил нож из доски. Сжал так, что заскрипела кожа.

– Э, не-е-ет… все будет совсем не так! Но ты, конечно, можешь попробовать…

Я свалился на пол, всхлипнул, переворачиваясь на живот. Проглотив вопль, злобой и жаждой жизни пережигая боль, я пополз к нему, цепляясь за ламинат кривыми когтями. На ходу выпуская клыки.

Это был год, когда петрозаводским ресторанам давали имена и фамилии. Конечно, такое случалось и раньше. Доживал последние денечки исполненный провинциального пафоса клубный гуляка «Onegin». На пляже в Песках пыхтела дородная «Солоха». Пивная «Санек», затерянная в лабиринтах Заводской улицы, второе десятилетие накачивала завсегдатаев бодяжным пойлом. Но именно в этот год наши рестораторы словно с цепи сорвались.

В подвале дома № 17 по улице Карла Маркса под грохот барабанов и рев электрогитар открылся «Зигмунд Фрейд», в простонародье «Зига». Как и положено рок-звезде, жил он быстро и умер молодым, замордованный жалобами жильцов. В деревянном домишке рядом с роддомом, под светом старых абажуров, в атмосфере гостиной начала прошлого столетия, стал принимать гостей «Антон Павлович». Чай, сахар кусочками, вкусная выпечка и шоколад ручной работы. Ничего крепче кофе-эспрессо, но народ валом валил. На смену почившему «Зиге», практически за стеной, пришел «Чарльз Дарвин», так до конца и не определившийся с целевой аудиторией. А ближе к середине декабря мне доставили именное приглашение в закрытый клуб-ресторан «Алистер Кроули».

«Господину Родиону Гордееву», – значилось на прямоугольном конверте из бумаги, которую нынче принято называть крафтовой. Это я – господин Гордеев. Написано от руки. Чернилами! Каллиграфическим почерком, с завитушками и вензелями!!! Но бог бы с ним. С моей работой рано или поздно привыкаешь к людям эксцентричным или мнящим себя таковыми. Куда страннее и тревожнее, что письмо мне вручили в том месте, куда никому, кроме меня, нет хода.

Во сне.

– Вы не совсем понимаете, о чем просите, господин…

– Михаил. Можно просто Михаил. На ты.

Сидящий передо мной мужчина не привык к роли просящего. И запанибрата не привык. Сейчас он прилагал все усилия, чтобы не начать приказывать. Отчаянно хотел понравиться. Даже позу принял демонстративно напряженную, сидел на краю кресла, покорно сложив на коленях сцепленные в замок руки. С тем, чтобы понравиться, проблем не было. Михаил Альбертович Брылев умел располагать к себе людей. Высокий, статный, прическа – волосок к волоску. Я знавал людей, которые в полтинник выглядят сущими развалинами, а он ничего, подтянут, строен. Профиль – хоть на римских монетах чекань. Одет, как говорил классик русского рока, не броско, но достойно. От Брылева пахло большими деньгами. Не первая сотня русского «Форбс», конечно, но вторая – легко, и вовсе не в самом низу. Так сказали мне сведущие люди. И вот отсюда плавно вытекала проблема с приказами. Подчинение Брылев воспринимал как должное, а отказ как личное оскорбление. Жесткий, циничный человек с глазами акулы.

Я побарабанил пальцами по столешнице, тщательно подбирая слова.

– Господин Брылев, поймите правильно, – великодушное предложение сблизиться я решил проигнорировать, – не спрашиваю, откуда вы узнали про меня. Люди вашего круга редко обходятся без… услуг определенного рода. Но это совсем иное. Это по-настоящему опасно…

Брылев вновь прервал меня, положив ладонь на стол. Ухоженную ладонь с дорогим маникюром. Медленно убрал ее, открывая снимок девять на двенадцать. Девушка-подросток, большеглазая, короткие рыжие волосы художественно взбиты. Чокер на шее, небольшие тоннели в ушах, кожаная портупея обтягивает едва заметную грудь. Красивый римский профиль. Я все понял еще до того, как Брылев выпалил:

– Это моя дочь!

Его пальцы с шорохом прошлись по небритому подбородку, и стало заметно, что это вовсе не дань моде, а следы запущенности. Нехарактерная деталь, говорящая, что нервы моего клиента в полном раздрае. Да и красноватые прожилки не стоило списывать на работу за монитором. Я выругался про себя, что не прочитал сразу. Настолько впечатлился визитом настоящего олигарха в мою скромную обитель или попросту теряю хватку?

– Три года назад моя жена…

Щетинистый кадык дернулся, Брылев повернулся к окну, щурясь на зимнее солнце.

– Я знаю. Мы можем вернуться к вашей дочери.

Сводки того времени легко всплыли в памяти. Кричащие, отдающие желтизной заголовки в духе «Жена олигарха погибла в страшной аварии». Как будто остальные трое всего лишь долбаные статисты. Внедорожник премиум-класса всмятку, опрокинутая «магнитовская» фура. Четыре трупа. А на Брылеве ни царапины. Мощный охранный амулет, не иначе. Дорогое удовольствие, даже для него дорогое. А теперь он ест себя поедом за то, что вовремя не раскошелился и на супругу.

– Это со дня рождения, на прошлой неделе. Шестнадцать лет. Аня заказала фотосет для этого своего… Интерграма? У нее там подписчики, что-то такое, я далек от этого. Родион, у вас есть дети?