Ирина Тигиева - Вампиры: Когда ночь сменяет день

“В этой книге нет ни слова правды, но именно так всё и происходит.“

Боб Фриссел

Что может быть богаче народной фантазии, заселяющей леса и горы диковинными животными и волшебными существами? Что может быть более пугающим, чем разыгравшееся человеческое воображение, рисующее картины диких кровавых оргий в недрах подземного мира? Что может быть ужаснее созданных народными мифами чудовищ, рыщущих в ночной тьме в поисках человеческой крови? Что обладает большей силой, чем вымысел? Только реальность.

В самом деле, что могло породить, казалось бы, необъяснимый страх перед темнотой, преследующий человечество на протяжении всей истории его существования? Что заставляло наших предков слагать леденящие душу легенды о кровавых ночных монстрах, с такой ужасающей точностью описывая их привычки? Что, если и по сей день, сливаясь с тенями небоскрёбов и гигантских холдинговых строений – символов расцвета нашей цивилизации, за нами следят создания, о существовании которых мы даже не подозреваем? Что, если до сих пор из ночной тьмы на нас устремлены тысячи холодных глаз, равнодушно наблюдающих за суетливым течением нашей короткой жизни?

С точки зрения науки, истоки суеверий древних народов следует искать в их неспособности объяснить многие явления природы и в вытекающем отсюда страхе перед тем, что в современном обществе считается банальностью. Но разве, назвав оборотня ликантропом, а не поддающееся описанию лесное чудовище реликтовым гоминоидом, мы хотя бы сколько-нибудь приблизились к истинной разгадке тайны их существования?

Мы пытаемся обосновать каждое явление посредством логических умозаключений и доводов науки, но разве даже в нашем закосневшем в прагматизме веке нет места тому, что мы всё же не в состоянии объяснить даже с помощью последних научно-технических достижений, которых не знали наши предки?

Пусть мы не верим в необъяснимую сверхъестественность вещей, но разве из-за этого она может перестать существовать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

Сигнал напоминания на мобильном телефоне сработал в 14:00 – время сделать перерыв. Я оторвалась от книги, потянулась, расправляя занемевшее тело, и рассеянно огляделась: разбросанные по полу книги, на столе под ворохом исписанных листов – ноутбук. Эта каморка под самой крышей напоминает обиталище помешанного на учёбе студента во время сессии. Только от степени подготовки зависит не оценка, а жизнь. Я снова уткнулась в книгу. Ничего нового. Сколько литературы я прочитала, пролистала, просмотрела за это время… Поначалу информация казалась полезной, но теперь… Я с отвращением захлопнула книгу, откинулась на спинку стула и уставилась в потолок. Мобильник запищал снова – пауза закончилась, я подтянула к себе следующую книгу. Но накатывавшее отчаяние никак не давало сосредоточиться. Наконец, совершенно обессилев от этой борьбы, я поднялась из-за стола и включила чайник. Заварила чай, мимоходом глянула на часы… Времени до заката осталось немного, а до дома добираться далеко. Эту квартирку я начала снимать недели три назад, когда мне понадобилось место, где я могла бы заниматься поисками, от которых зависело очень многое. А ещё за пару недель до того… Воспоминания услужливо вернули меня в тот вечер, когда я, студентка одного из средне-престижных университетов, возвращалась из редакции, где подрабатывала в свободное от учёбы время…

…Я жила вместе с моей лучшей подругой Дженни. Мы познакомились в студенческом общежитии в первый год учёбы и быстро подружились. В начале второго учебного года мы решили, что достаточно прозябали в общежитии и нашли недорогую квартиру в зелёном, но довольно удалённом от центра районе. До ближайшей станции метро нужно идти минут пятнадцать и ещё около получаса ехать до центра. Я была готова мириться с подобными "неудобствами", потому что квартира меня устраивала, а дорога проходила через роскошный парк, который в зависимости от времени года и суток менялся до неузнаваемости. Когда мы только переехали, я почти каждый вечер выходила на прогулки и иногда даже вытаскивала на них Дженни. Правда, на неё очарование парка не действовало, а удалённость от цивилизации была одним из раздражающих факторов.

Третий год учёбы начался напряжённо. Я нашла работу в редакции местного журнала, и времени не стало хватать совсем. Жизнь казалась сплошным стрессом. По утрам, не тратя времени на завтрак, я ракетой вылетала из дома и пробегала расстояние в пятнадцать минут за пять, а потом, сидя в поезде метро, долго не могла отдышаться. О том, что ничего не ела со вчерашнего вечера, вспоминала, когда уже начинала кружиться голова. Каждый день был забит миллионом вещей, которые должны быть сделаны в ближайшие полчаса. Сумасшедшая круговерть сегодня ради того, чтобы наступило завтра. Но иногда мне так хотелось наплевать на все условности нашего мира, на все закономерности нашего существования и просто – остановиться.

Ещё с подросткового возраста я мучилась вопросом, зачем появилась на свет. Неспособность найти ответ была причиной тщательно скрываемых депрессий и периодов подавленности и замкнутости. И дело вовсе не в тяжёлом детстве – я элементарно не видела смысла в своём существовании. С годами депрессии стали более затяжными, иногда доходившими до мыслей о самоубийстве. Я боролась с этим как могла, пока появившаяся к тому времени Дженни не помогла избавиться от них одним незатейливым способом. Она непрестанно повторяла, что, пока у человека есть те, кому на него не наплевать, жить есть для чего. Её слова возымели действие – я убедила себя в наличии какой-то значимости моей жизни, если не для меня самой, то хотя бы для близких мне людей. Но смысла в ней я по-прежнему не находила и, наверное, поэтому так и не научилась её ценить.

Впрочем, несмотря на бестолковость, иногда жизнь всё же дарила приятные моменты. Многими из них я была обязана моим друзьям, особенно Дженни. Тогда она как раз собиралась на практику в Швейцарию – обстоятельство, доставлявшее нам обеим и радость и огорчение. Дженни радовалась возможности провести полгода в Женеве и улучшить шансы на будущее трудоустройство. Я радовалась за неё и возможности пожить одной – при всей моей привязанности к Дженни иногда я тяготилась её присутствием. А печалились мы обе из-за предстоящего расставания. Правда, до отъезда оставалась целая неделя, поэтому совсем расстраиваться было пока рано. Забавно, как человек помешан на планировании своей жизни на месяцы, если не годы вперёд, не имея ни малейшего понятия о том, что может произойти в следующую минуту…