Сергей Милушкин - Заражение

— Где мэр?

— Он внутри вместе с Климовым.

— Начальник полиции тоже тут?

— А то. Правда, его ребят что-то не видно.

— Шеф будет через пару минут, сделай там коридор. Он хочет поговорить с мэром. И этим… Климовым.

— Так, я внутри, — Гонец окинул взглядом огромное внутреннее пространство церкви и даже немного растерялся. — Тут все забито. Очередь делят на потоки, возле столиков люди в лыжных костюмах впрыскивают им вакцину. Погодите… сейчас я тоже, раз уж здесь… так… кажется, меня пропускают без очереди, отлично… спасибо…

— Ты Борю видишь?

— Никогда раньше не был в этой церкви… как же тут… круто!

— Гонец, не отвлекайся, ты на службе. Вот черт, шеф подъехал! Гонец, сделай коридор для шефа. Срочно! Гонец, твою мать! Куда ты делся, ответь!

Шум разговоров сотен людей, музыка, стиль которой было трудно определить, но вызывающая какую-то эйфорию, радостное предчувствие — все это скрывало переговоры десятков людей в черных спортивных шапочках. Лишь немногое догадывались об их работе, но все равно предпочитали не смотреть в их сторону, боясь нарваться на неприятности.

— Таксист, какого хрена? Где Боря? Где Гонец? Дуй живо вовнутрь!

— Есть!

— Боря, Гонец, шеф вышел из машины. Аркаша запрашивает вход. Если вы сейчас не ответите, никакой премии к новому году! — и после небольшой паузы в наушниках раздался громкое ругательство. — Аркаша, это Север, я вас встречаю, идите к главному входу.

— Что у вас тут творится? — раздался голос Аркадия, личного помощника Баталова.

— Все нормально, людей не хватает, сколько раз уже говорили. А к таким мероприятиям мы и вовсе не готовы. Где люди Климова? Ни одного мента! Это хорошо, что толпа не бузит. А если они попрут?

— Ладно. Понял. Мэр внутри?

— Да, с Климовым.

— Тогда мы идем, встречай.

Начальник службы наружного наблюдения майор Север отделился от толпы и прошел ко входу. Он был взбешен, если не сказать больше. Три сотрудника сегодня после мероприятия напишут объяснительные, а потом он подумает, что с ними делать. Выговор, лишение премии. Лейтенанта Горностаева по кличке «Таксист» он бы уволил, слишком много себе позволяет. И других тянет за собой. Такое на службе прощать нельзя.

Его взгляд скользил по лицам людей, но ничего опасного он не отмечал — спокойные расслабленные в предвкушении выходных горожане. Никакой агрессии, призывов, как месяц назад на митинге против разрастания свалки. Тогда пришлось зачинщиков отделить от основной массы и нейтрализовать, несмотря на то, что по сути люди были правы. Применение силы полицией в тот раз он лично считал неоправданным.

Заметив приближение шефа в сопровождении Аркадия, Север вздохнул полной грудью и закашлялся. Гнилостный запах щекотал легкие. Из церкви несло каким-то специфическим ароматом. Наверное, ладан или елей… — подумал он, оглядываясь на вход. — Что там у них обычно жгут…

— Север, — начальник возник перед ним неожиданно и он вздрогнул. Этот аромат… тонкий, специфический закружил ему голову и он на мгновение забылся. Непростительная ошибка для начальника наружки. — Он слегка кивнул. Разумеется, ни отдавать честь, ни представляться на оперативных мероприятиях было не нужно. — Мэр внутри с начальником полиции. Они с пастором наблюдают за раздачей вакцины. Пока без эксцессов.

Баталов потянул носом.

— Что это за запах?

Север кашлянул, прикрыв рот.

— Это не свалка. Что-то в церкви. Может быть, у них свечи так пахнут.

— Разве у них приняты свечи? — спросил Баталов. — Это же какая-то секта протестантская, насколько я понимаю.

Север промолчал. Когда не знаешь, что ответить, лучше молчать. Он же не мог сказать, что трое сотрудников внутри вдруг перестали отвечать по рации. Пока это не повод для волнения, не могло же при таком огромном стечении народа с ними что-то произойти. Да и бойцы они — одни из лучших в наружке.

Они вошли внутрь церкви. Здесь стало посвободнее. Люди неспешно продвигались к человеку в темном костюме с уродливым шрамом на поллица. Лицо его Северу показалось знакомым. Человек профессионально делил толпу на части, распределяя людей на тонкие ручейки.

Внутри помещение представляло собой поистине огромное пространство — вздымающиеся белые стены без икон, живописи, других специфических церковных атрибутов выглядели подчеркнуто аскетично и торжественно. У Севера при взгляде на потолок закружилась голова — снаружи Церковь казалась большой, но внутреннее пространство поражало своей грандиозностью. Сколько здесь, подумал он, — десять, двадцать, тридцать этажей? Скамьи были сдвинуты в сторону, а прямо перед ними, на противоположной стене висел огромный деревянный крест высотой с пятиэтажный дом.

Люди подходили к столикам, дышали аэрозолью, улыбались, говорили спасибо, некоторые молчали, причмокивая, пытаясь определить вкус лекарства, — при этом выражение их лиц замирало в благоговейном восхищении. Даже у тех, кто по своему виду такого чувства испытывать не мог по определению.

Север поморщился. Ему показалось, это чересчур. Закатывать глаза — чересчур. Бесплатно, к тому же, вручают какой-то мешочек, — что там интересно. Он не успел додумать.

— Где мэр? — спросил Баталов, поежившись. Кажется, он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.

— На кафедре, — Север указал рукой на дальний угол церкви.

— Вижу. Идем, Аркадий.

— Я посмотрю, что там они раздают, — сказал Север.

Баталов кивнул.

— Потом ко мне. Доложи. А лучше прихвати что там у них. Да и… вакцину возьми для меня и Аркадия. Зря что ли приехали.

— Так точно, — сказал Север, рыская взглядом поверх однообразного моря голов. Ни одного из своих подчиненных он так и не смог обнаружить. Рация молчала. К тому же от витавших запахов у него разболелась голова — в нее словно поместили сломанный радиоприемник и тысячи голосов одновременно разрывали его виски. Впрочем, он списывал это на усталость и слишком большое количество народа: церковь гудела как растревоженный улей. Профессиональная деформация: когда находишься в гуще толпы, речь каждого человека пропускаешь через себя в поиске запретных тем и слов, через некоторое время начинает казаться, что все эти разговоры переместились внутрь головы и заткнуть их не представляется возможным.

Только сейчас эти голоса бубнили вовсе не запретные слова из постоянно пополняемого списка экстремистских материалов. Он вообще не понимал, что они говорили и глядя на толпу не мог различить источник, откуда раздавались звуки, сливавшиеся в монотонный невнятный гул.

В самой церкви играла музыка, похожая на попсу восьмидесятых, правда без слов и Север поймал себя на мысли, что происходящее вызывает в нем смутное внутреннее сопротивление. Слишком все благопристойно и чинно, так не бывает, подумал он. Обязательно, если собирается больше трех человек, жди проблем — ругани, драки, мордобоя, взаимных обвинений, выяснения политических пристрастий и тому подобного.