Сергей Милушкин - Заражение

Теперь он вспомнил. Тот человек, лицо которого он видел над собой и что приходил к нему во снах. Удивленно-хищное, лицо человека, который разглядывал его как микроб, объект для эксперимента, но не живого человека.

Он приподнял ружье. Палец на курке окоченел.

Старик усмехнулся.

— Здорово ты с этим такси, мы и подумать не могли… кто-то тебе помогал, так ведь? Антоша? Хороший был парень. Только музыка у него дерьмовая… Вот, ты сопротивляешься духу пророчества. Но зачем? Какой в этом смысл, если он выбрал тебя? Известно, что явление духа пророчества состоится прямо перед вторым пришествием Христа и будет суд!

— Ты несешь какой-то бред, — сказал Андрей. — Может быть, тебе нужно в больницу? Какой суд? Какое пришествие?

Старик воздел руки к небу.

— Но я слышу Его, он в моих ушах постоянно и ты тоже слышишь, я знаю это, потому что я слышу всех! Весь город и больше всех — его! Как будто я это часть его! Маленькая песчинка. Он разговаривает со мной и сейчас он говорит мне, что ты будешь стерт из книги жизни, ты отступник, грешник. Ты должен быть наказан за свою ересь!

Андрей сделал шаг назад. Он расслышал позади шаги, скорее всего, это была Маша, пришла за ним, чтобы поторопить.

Он не знал, что делать — стрелять в безоружного старика он не мог. Палец дрожал на курке.

— Он так и сказал, что ты откажешься. Тогда… последуй за своей дочкой! — выкрикнул старик и лицо его перекосила злоба.

Андрей поднял ружье, но выстрелить не успел. Оглянувшись, он увидел еще один спортивный костюм. Но это была не Маша. Черные как смоль волосы выбивались из под спортивной шапки. Глаза — два уголька — буравили его насквозь. Карина Львовна Фельдман, философ, — вспомнил Андрей.

Она подняла руку и направила в него баллончик. Тонкая струя с близкого расстояния накрыла лицо водяной взвесью. Он открыл и закрыл рот, глаза затуманились. Корпус больницы накренился, изучающее лицо Карины Львовны переместилось наверх, там же он смутно различил и сверкающее кольцо в ухе старика.

— Готов? — спросил он, вытирая рот.

— Готов, — ответила она. — Потащили, времени осталось мало.

— А ружье?

— Брось его здесь, только закопай снегом.

Андрей почувствовал, как его схватили за ноги, грубо и бесцеремонно, костлявыми руками поволокли по рыхлому снегу. Небо перед глазами расстелилось мягкой ватной простыней, теплой и такой притягательной. Он слышал голоса, завывания далеких сирен. Все вдруг стало таким неважным, далеким, смутным, как… тогда, в тот самый день. В тот самый…

Полковник Баталов смахнул пылинку с краешка стола. Он уже собирался уходить домой, когда неожиданно заурчал телефон спецсвязи. Пятница, вечер, что еще могло случиться? — нахмурился он. В Огненске, если не считать падеж свиней на ферме «Солнечная» все было спокойно, поэтому поднимая трубку, он даже не шелохнулся. Сердце билось ровно и спокойно. Впрочем, вряд ли бы его могло смутить хоть что-нибудь. Будучи кадровым офицером спецслужб в третьем поколении, Баталов любые неприятности воспринимал с холодным презрением. Ему было все равно, что случится. Никто в этом городе не смог бы диктовать ему свои условия.

— Баталов.

На том конце провода откашлялись.

— Здравствуй, Тимур Алексеевич. Космач беспокоит.

— Слушаю Вадим Павлович.

Генерал Космач, начальник управления ФСБ никогда не звонил просто так.

— У тебя там все нормально в городе?

Баталов посмотрел в окно. Здание городского управления ФСБ выходило на площадь Ленина, Ильич указывал рукой в сторону новехонькой церкви, больше напоминающей космический корабль, нежели культовое сооружение. До церкви был километр, Баталов видел, в том направлении тонкими струйками стекаются огненцы.

Чего они туда прутся? — подумал он неприязненно. Может праздник какой-то сегодня? Религиозный, или… Мельком взглянув на календарь, он пробежал по сводке главных городских событий, лежащих перед ним на столе.

Никаких церковных или любых других праздников сегодня не намечалось. Оппозиция не подавала запросов на митинги, недовольные мусорной свалкой активисты сидели по домам, наметив серьезную акцию против свалки на следующие выходные. Большинство зачинщиков находись под постоянной прослушкой и поводов для беспокойства не подавали.

— Все нормально, — без интонаций сказал Баталов. — Работаем над связью, это погодная проблема, мне уже доложили.

— У нас тут нервничают по этому поводу. Город отрезан от трассы. Да еще свиньи у тебя.

— Оперруппа уже на ферме. Тревоги нет. Обычный вирус.

Голос на том конце провода, судя по настроению, не был так уверен.

— Постарайся наладить связь быстрее. Люди волнуются. Отправь там кого надо, пусть поторопят. И вот что, Баталов… Мне только что позвонили из Минздрава. Они не могут найти Трошина. Знаешь такого?

— Трошин… директор Института вирусологии.

— Именно. Президент хотел поблагодарить его за отличную работу, но не смог дозвониться. Ты… — дальше послышалась неразборчивая ругань. — Ты меня понимаешь?

Баталов привстал в кресле, обернулся назад и краем глаза посмотрел на портрет Президента, висящий над головой.

— Будет сделано. Найду в течение получаса. — Внутри у него появилось неприятное жжение. Это мог быть и гастрит, но Баталов знал — так проявляет себя другое чувство, которое он не любил наравне с гастритом — интуиция. Интуиция подсказывала, что никого он не найдет. И осознание грядущих неприятностей по этому поводу заставило его вынуть из портсигара сигарету и закурить, чего в рабочем кабинете он никогда не позволял.

— Ды. Ты уж постарайся. Иначе сам понимаешь, что будет.

— Да.

— Как найдешь, звони прямо сюда. Я буду на работе.

Космач положил трубку.

Вот же черт подери. Баталов коснулся селектора.

— Рогова ко мне.

Рогов, начальник оперативной группы, вошел через пять минут и остановился в дверях.

— Вызывали?

— В институте все нормально?

Рогов переступил с ноги на ногу, посмотрел на портрет Президента, потом в окно, где метель кружилась меж высоких елей, высаженных вдоль кромки площади.

— С утра был инцидент, туда отправили Гаврилова с группой.

— Что за инцидент? Почему не доложили? — рявкнул Баталов.

Рогов пожал плечами.

— Рядовой инцидент, поступило сообщение в районе шести утра, что сбежал мужчина из группы тестирования новой вакцины. Наши выехали на место, оказалось, ложная тревога. Гаврилов сам отзвонился.

— Где рапорт? Где он сам?

— Рапорт передал по факсу, но группа пока не прибыла.

— Так. Ясно. Позвони ему прямо сейчас. И рапорт на стол, сейчас же! — Он посмотрел на Рогова: — А еще найди мне директора института. Через полчаса он должен быть здесь. Понятно?