Сергей Милушкин - Заражение

— Макс?

Она смотрела на него широко открытыми глазами. Его любимая ведущая. Он добивался ее уже год, но она не говорила ни да ни нет, лишь загадочно улыбалась. По правде говоря, ради нее он готов был на все.

— Эфир заканчивается через полчаса. Смена через час. Жди меня в кафе внизу.

Катя шумно выдохнула.

— Макс… ты… — она хотела его обнять, но руки повисли без сил.

— Катя… я не уверен, что тебе это понравится. Давай сначала все обсудим.

Она понимающе кивнула. В глазах стояли слезы. Как она продержалась весь эфир? Наверное, работа такая. Говорить, чтобы вселить в других надежду, когда у тебя самой все внутри обрывается и вопит от ужаса.

Загорелась лампочка эфира.

— Я побежал, — сказал он.

— Жду тебя, — ответила Катя.

Она прошла по лабиринтам телецентра, спустилась на второй этаж. Здесь находилось кафе для работников телецентра, оно работало круглосуточно, также, как и велась круглосуточная работа телеканалов, новостников, режиссеров, операторов, техников и многих многих других, благодаря которым вся страна узнавала о новостях в прямом эфире.

Катя купила двойной эспрессо и присела за круглый столик. Кафе пустовало. Телевизор чеканил новости, оглашая полутемное помещение новыми подробностями. Вернее, их отсутствием.

— Во дают, — сказал вполголоса бармен, обращаясь не к ней, но рассчитывая, конечно, что она услышит, и, возможно, скрасит его скучную вечернюю смену, — как можно прозевать циклон, не понимаю. Каждый год одно и тоже — его не ждали, но он явился во всей красе. Глобальное потепление, мать его. Везде потепление, только у нас похолодание. Бермудская автономная область. Вот как надо было нас назвать.

Катя поежилась. Бармен, хоть и перебарщивал, в главном был прав. До мая солнцу не бывать. А там месяц дождливого лета и все по новой.

Обычно вечерами кафе забито, но сегодня была, во-первых, пятница, во-вторых, плохая погода, а в-третьих, в случае возникновение ЧП работники были обязаны оставаться на местах. Она боялась, что Макс не сможет вырваться.

В кафе вошли двое оживленно болтающих юноши с беджами. Она не рассмотрела, кто именно, но судя по разговорам, Первый канал.

— Военных никогда просто так не подтягивают, — убеждал среднего роста парень в клетчатой рубашке с коротким рукавом.

Второй, в штанах на щегольских подтяжках и белой рубашке с расстегнутым воротом, качал головой:

— Да ну тебя, брось чепуху молоть. Только у военных есть техника на ходу. Снегоуборочные машины и те встали. Солярка разбавленная. Как ты еще народ удержишь? Полезут ведь. Вот и привлекли.

— Я тебе говорю, никогда военных просто так не привлекают. Ни-ко-гда. Вспомни хоть один случай.

— К чему ты клонишь? Мародерство? Что там может случиться? Это занюханный городок, благо что свалка его немного прославила. Ты же не думаешь, что кто-то хочет похитить свалку?

— Там ферма на несколько сотен тысяч голов свиней. Или даже миллионов. Ты слышал, что…

— Да слышал я. Ну и что? Новых вырастят. Они сто процентов застрахованы.

Парень в клетчатой рубашке смахнул пот со лба.

— Вот увидишь, — сказал он.

В дверях кафе появился Макс. Он кивнул этим двоим, взглядом отыскал столик, за которым сидела Катя. Усевшись рядом с ней, он с минуту молчал. Потом оглянулся, удостоверившись, что его не подслушивают.

— Слушай… — сказал он наконец. — Ты уверена, что у мамы нет запаса, чтобы продержаться хотя бы до понедельника?

Катя качнула головой. Она достала телефон, включила экран, что-то поискала, потом повернула экран Максу.

«Катя: Мам, я приеду в субботу, не волнуйся, лекарство уже купила на три месяца вперед»

«Мама: Катюша, доченька, я таблеточку на четвертинки расколола, мне еще хватит до понедельника. Нужно пить по половинке, но я продержусь»

«Катя: Мама, не нужно держаться, я буду в субботу утренним автобусом, как обычно»

«Мама: Что-то на сердце тяжело, Катенька. Смотрю я ваши новости и все тяжелее и тяжелее. Дома вонь такая, что не продохнуть. Все почтовые ящики забиты посланиями этой церкви, все зазывают на свои шабаши, и откуда только денег столько в самом центре такое здание отгрохали. А наша старенькая церквушка того и гляди развалится. Ох, чует сердце недоброе»

«Катя: Мамочка, давно пора переехать ко мне, я зову зову тебя, а ты все никак. Здесь и поликлиника хорошая и я рядом…»

«Мама: Эх, доченька… кабы было это так легко как в молодости. Вот ты обучила меня писать тебе в этой программе, так я рада, что хоть так с тобой вижусь каждый день. И фотографии ты мне шлешь, так я и не нарадуюсь тому человеку, что изобрел все это, вспоминаю его на каждой службе добрым словом»

«Катя: Мамочка, жди меня послезавтра утренним рейсом. Лови фото с работы, это я с девочками после эфира»

«Мама: Какая ты у меня красивая…молодого человека тебе надо…»

— Ну все, давай, — Катя забрала у Максима телефон и вздохнула.

— Плохи дела, — сказал он. Хотя упоминание о молодом человеке, заставило его выровнять спину. Он бы и так для нее расшибся в лепешку.

Ее лицо потемнело.

Двое парней выпили кофе с круассанами и ушли. Стало совсем тихо.

— Есть один вариант, — сказал он. — Но это безумие. Настоящее безумие.

Катя коснулась его руки, потом смелее взяла их в свои и крепко сжала.

— Рассказывай.

Андрей рывком распахнул дверь палаты «313». Мгновением ранее, когда он смотрел на эти цифры, ему показалось, что он слышит шаги, легкие, быстрые, почти невесомые. Его сердце забилось так быстро, что он не смог сдержать инстинктивный порыв — рука сама нажала на ручку.

Он сделал шаг вперед, крепко сжимая тубус с ружьем. Внутри было темно, но сквозь окна, закрытые светлыми вертикальными жалюзи, в палату проникал неясный желтовато-белесый свет.

Андрей, конечно же, хорошо представлял себе расположение палаты и всего того, что в ней находилось. Тень, промелькнувшая между кроватью и окном чуть не заставила его вскрикнуть. Потому что первое, куда метнулся его взгляд — было изголовье кровати. Каждый раз, когда он входил, смотрел именно туда, чтобы улыбнуться и несмотря на стонущее от боли сердце, сказать: «Привет, а вот и папа!».

Сегодня он этого не сказал. Потому что кровать была пуста. Полупрозрачная тень, которую можно было принять за привидение, дернулась в сторону, пригнулась, пытаясь укрыться за кроватью, но тщетно.

Это не могла быть Саша. Она бы предупредила его. Она бы сказала. Вот почему он совсем не чувствовал ее присутствия. Потому что ее тут не было.

— Медленно встань и отойди к окну, — сказал он, едва выговаривая слова. — Считаю до трех и стреляю. — Он поднял тубус, направил его в сторону тени и принялся медленно расстегивать молнию. — Раз…