Сергей Милушкин - Заражение

— Ну давай, — Гоша пожал руку Максу. — Ни пуха.

— К черту, — сказал Макс и что есть силы крикнул: — Хейка!

Собаки рванули — нарты легко, чуть поскрипывая понеслись по снежной целине. Ветер слегка утих, но Катя даже не замечала его. В лицо швыряло снегом, она улыбалась и готова была расхохотаться. Потом она повернулась к Максу и пока он не опомнился, поцеловала его в губы.

— Боже, — закричала она, — это невероятно! Это просто невероятно! Ты волшебник!

Макс улыбнулся, достал небольшую цифровую камеру для съемок спортивных мероприятий и странный телефон — толстый, черный, с мощной антенной на корпусе.

— Что это? — спросила она.

— Раз уж мы едем черт знает куда, я подумал, почему бы нам не организовать трансляцию на ютубе, а если там реально что-то интересное, то стрим подхватит наш канал, я договорился с Лакеевым, выпускающим новостей, он будет ждать известий. Новости из Огненска сейчас по цене чистого золота.

— Я буду вести новости из собачей упряжки?

— Если ты не против, конечно…

— Это же здорово, Макс! Ты гений! Господи, не понимаю, как ты до такого додумался! Давай сделаем сэлфи в инста — могу поспорить, ни у кого такого не было!

Макс сидел и улыбался, глядя как она вертит телефоном, пытаясь поймать в кадр и счастливые лица и летящих над снегом пушистых собак и последние отблески удаляющейся столицы. Скоро связь прекратится, тогда нужно будет включить дорогой спутниковый телефон. Но это только в том случае, если действительно будет что снимать. В противном случае, зарплаты не хватит, чтобы окупить трансляцию через спутник.

Он крепче обнял Катю. Ледяной ветер задувал под шапки, но они совершенно не чувствовали холода, сгущающегося по мере отдаления от Москвы. Собаки мчали по бескрайнему белому полю. Небосвод вихрился черными тучами, дорога справа была еле различима, Макс решил не приближаться к ней слишком близко. Изредка там сверкали фары машин, раздавались тревожные гудки и тут же все смолкало. До Огненска оставалось почти девяносто километров. Наедине с Катей. Он даже мечтать не смел о столь щедром подарке судьбы.

Макс достал спутниковый телефон и проверил связь. Стабильно все деления. На экранах обычных мобильников уже появилась надпись «Нет сети».

Катя спрятала лицо на его груди. Она поглядывала на стремительных хаски и едва заметно улыбалась. Скорость чуть упала. Снег вокруг был рыхлым и глубоким, но собаки словно не замечали неудобств — почувствовав свободу, они наслаждались ею, переговариваясь о чем-то на своем собачьем языке.

— Ты должна вернуться к сыну, — сказал Андрей и протянул Маше ключи.

Она замотала головой.

— Нет, я пойду с тобой. Я не могу тебя бросить, когда…

— Послушай, — прервал ее Андрей. — Когда я найду Сашу, мне нужно будет бежать как можно быстрее, она будет у меня на руках. Понимаешь? — он кивнул в сторону церкви, — посмотри сколько народа. Им явно не понравится, что я ее украл, к тому же, если они реально что-то готовят… Если вдруг мне все это не показалось, но ведь один раз уже не показалось. Подгони машину сюда, — он махнул рукой в сторону старого колодца, — поставь в тени, она черная, будет почти не видно. Как увидишь меня, беги к сетке, я подам тебе Сашу.

Маша всхлипнула, прильнула к Андрею, прижав его к себе. Даже сквозь толстый лыжный комбинезон он слышал, как стучит ее сердце. Она подняла лицо — в ее глазах блестели слезы.

— Они же… схватят тебя… — прошептала они. — Ты видел, на что они способы… Андрей… вдруг это ловушка? Будь осторожен, прошу тебя. — Она вытащила из кармана шокер и протянула ему. — Возьми, подобрала в институте. Наверняка, там будет полезнее, чем твое ружье.

Андрей взял шокер, их пальцы соприкоснулись. Ее лицо было совсем близко. Огромные карие глаза смотрели на него так… словно она только что разглядела в нем что-то очень близкое и теперь боялась отпустить, зная, что даже короткая разлука может оказаться вечной.

Сердце защемило. Кто-то интересовался его судьбой, кто-то волновался за него — как давно такое было в последний раз, — он не мог вспомнить. Коротким движением она обняла его за шею и впилась в губы длинным горячим поцелуем. Она целовала его снова и снова, и он отвечал ей, размазывая ее слезы по своему лицу.

— Ничего, ничего, Маша, все будет хорошо, вот увидишь, я тебе обещаю! Мы вырвемся! Точно, только нужно найти Сашу. Она у них, где-то здесь.

Дыхание его сбилось и когда она чуть отстранилась, чтобы проверить, правду ли он говорит — увидеть это по глазам, он шумно вздохнул.

— Нужно идти, Маша. Слышишь?

Сумбурный речитатив, выкрики, завывания нарастали.

— Да. Иди. Я все сделаю. Буду ждать тебя за колодцем.

Он кивнул, потом вновь притянул ее к себе и поцеловал, ощутив на мягких губах сладковатый вкус. Потом повернулся, зацепил пальцами сетку, подтянулся. Ноги скользнули по забору, он достал руками до трубы, идущей по верху, подтянулся и перекатился на другую сторону, отпустив хватку. Коснувшись ногами мягкой заснеженной земли, он присел, огляделся. Маша уже бежала назад. Через десять-пятнадцать минут она будет в джипе. Пять минут пока заведет, прогреет, пять минут езды. То есть, полчаса. Через полчаса он должен быть на этом месте с Сашей на руках.

Если все пойдет хорошо, и он успеет сам перемахнуть через забор, есть шанс скрыться от толпы. Неизвестно, как они поведут себя, он не мог даже предположить этого.

Дорогу на Москву занесло, она перекрыта, значит ехать в том направлении смысла нет. Пробовать уйти проселками? Еще менее вероятно. Там, скорее всего, снега по пояс и джип застрянет. Остается только один вариант, где можно пересидеть. Назад в институт. По крайней мере, есть туда есть шанс доехать и спрятаться. К тому же пища, тепло и вода. И гора медикаментов. Маша будет не рада такому решению, но, похоже, другого выхода не существует.

Наверняка, в понедельник Москва забьет тревогу, когда обнаружится, что ключевые руководители ведут себя неадекватно, директор института не отвечает, а его зам пропал без вести. Органы должны обратить на это внимание. Если конечно, вирус не доберется до них самих еще раньше.

— Мо-лек! Мо-лек! Мо-лек! — орала и бесновалась толпа перед входом в церковь.

Андрей натянул маску безразличия, мысли выветрились из головы. Он понимал, что это может не сработать и его опознают, но другого выхода не было.

Покачивая головой вверх-вниз, как это делали почти все вокруг, — кто быстрее, кто медленнее, — в такт ритмической музыке, он направился к боковому выходу церкви. Рука в кармане комбинезона сжимала шокер. Ружье он закопал в снегу возле забора, было самоубийством идти сюда с оружием.

Он опустил взгляд, боясь увидеть кого-нибудь из институтской группы, или, не дай бог, городских знакомых.