Сергей Милушкин - Заражение

— Сети нет.

Они посмотрели друг ну друга.

— Кажется, все серьезнее, чем мы думали, — откликнулся Трошин.

— Что было написано у него в удостоверении? — спросил Лукин, нажимая кнопки, хотя всем уже было ясно — заблокированы любые способы связи с внешним миром.

— ФСБ. Имя не помню. Майор Гаврилов или Галилов… как-то так. Но какое это имеет значение. Удостоверение можно подделать.

— Надо было позвонить в управление, пока была такая возможность и уточнить, — раздраженно сказал Золотов. — Так можно пускать любых мудаков с удостоверениями, купленными на трех вокзалах. Он, конечно, хотел уколоть Трошина — в отместку за его обиду, ведь, по сути Золотов никого не предал, а о предложениях, которые постоянно сыплются — он докладывать не обязан.

— Вот и позвонил бы, Виталий. Ты приехал через пять минут после меня.

— Но я не видел удостоверения, — парировал Золотов. — И вы мне ничего не сказали, кроме того, что у нас органы. Теперь получайте за свою халатность.

Трошин открыл рот, потом закрыл его. Возразить было нечего, Золотов, какой бы он ни был, оказался прав. Трошин подставил под удар институт и вообще всю программу, повел себя непрофессионально, а по сути — смалодушничал, струсил.

Он облизал сухие губы, хотелось пить, в кабинете сильно топили.

— Вот же черт… — тихо сказал Трошин. — Так глупо попасть… — он тяжело поднялся и подошел к окну, где возле фикуса на столике замер графин с водой. Налив стаканчик, выпил.

— Будешь? — кивнул он Золотов.

— Давайте, — ответил тот. — Хотя я не отказался бы и покрепче.

— Есть и покрепче, но… мне нельзя. А тебе могу налить.

— Буду благодарен.

Трошин вернулся к столу, где возле компьютера копошился Лукин, открыл одну из темных панелей, за которой располагался бар, доверху заставленный дорогим алкоголем. Каждый посетитель директорского кабинета, не без оснований полагая, что тот имеет отношение к медицине, вручал бутылочку чего-нибудь этакого — Золотов через плечо директора заметил этикетки японского односолодового Сантори Ямадзаки, Джек Дэниэлс и шеренгу коньяков…

— Ого, — вырвалось у него.

— Что желаешь? — спросил Трошин.

— Если угощаете, предпочту Сантори. В синей коробке.

— Губа не дура, — шутливо ответил Трошин. Достал коробку, распечатав ее, вынул бутылку.

Через пару минут Золотов вдохнул аромат одного из самых дорогих виски в мире и зажмурился от удовольствия.

— Нет худа без добра. Где еще такое попробуешь.

— Илья, ты будешь? — спросил Трошин.

— Нет, я не пью, — откликнулся тот, засев за компьютер. — Да где же оно? — едва слышно произнесли его губы.

— Ну как знаешь. А я, пожалуй, все же выпью.

Трошин налил себе виски в широкий стакан.

— Чертов день, — сказал он, глядя в окно, за которым плясали мелкие, точно сахарная пудра, снежинки, и опрокинул жидкость в рот.

— Мы же все у вас под колпаком, — пробормотал Лукин, — так где же, где оно? — он барабанил пальцами по клавиатуре, но, видимо, что-то не получалось. По его виску потекла капелька пота. — Как же жарко у вас тут.

Трошин вытер рот тыльной стороной ладони.

— Под каким колпаком, ты о чем?

Лукин выпрямился. Он был красный, даже багровый, словно вареный бурак и его молодое лицо стало одутловатым, они все как-то враз состарились здесь, — подумал Трошин.

— Вы можете следить за каждым сотрудником института. Разве вы не знали об этом? Когда ставили компьютеры, потом настраивали сеть, я спросил, будет ли подключена к сети система видеонаблюдения? Их устанавливали разные фирмы и технически они могли быть несовместимыми. Я тогда подумал, что было бы удобно мне из кабинета смотреть, что творится в лаборатории и испытательных боксах. Чтобы лишний раз не бегать понапрасну, когда кто-то забудет закрыть шкаф с реактивами или не выключит свет в барокамере.

Золотов с Трошиным переглянулись. Кажется, они впервые слышали о такой возможности.

— То есть… ты хочешь сказать, что помимо постов видеонаблюдения, я могу…

— Да. Теоретически. На своем компьютере в кабинете я так и делал. После того, как поставили систему, они смогли их объединить и дали мне адреса, но, похоже… они для вашего компьютера не работают. Должны быть какие-то другие адреса. Я же нахожусь в другом здании, у меня другая подсеть. А какая тут у вас, я не знаю…

— Вот это да, — сказал Золотов. — Уже почти год как я мог бы смотреть на задницу Ани Верник в бухгалтерии, а ты молчишь? Шутка.

— Что уж. Аня Верник очень даже, — медленно сказал Трошин. — Тебе-то, холостому, сам бог велел туда смотреть. Только вот… как? — Он повернулся с бутылкой в руках, плеснул себе еще в стакан, потом добавил Золотову. — Постой, постой. Это не те ребята, что сломали нам клетку обезьян и потом мы ловили одну почти целый день?

— Эти, — подтвердил Лукин. — Они мне весь потолок разворотили своими дрелями. И насвинячили в чистой зоне, пришлось неделю отмывать.

— Погоди, мне тогда начальник их подарил… бутылку Бехеровки, я отвез ее жене, она любит такое. И дал бумагу. Сказал: «тут коды доступа к камерам, смотри не потеряй». Но так как вся система видеонаблюдения заработала, то я подумал, зачем эти коды… и положил… — Он снова подошел к бару. — Точно! Я подумал, раз коды, значит что-то важное, как коды к моему сейфу. И положил ее… да-да, в сейф! — Трошин отворил темную панель справа от бара. Там располагался небольшой сейф с кнопками. Быстро набрав комбинацию, он открыл толстую дверцу.

— Так… не это… не оно, это техпаспорт… это устав… стоп… кажется… — он вынул лист бумаги с чередой длинных адресов-цифр. — Здесь не написано, что это, но… кажется…

— Да! — Лукин быстро пробежал взглядом бумагу. — Это точно оно! Есть, давайте ее сюда… так… одну секунду. Сперва глянем, что у нас за дверью. — Он быстро набрал вереницу цифр и глазам изумленных мужчин предстал очень качественный, цветной вид сверху на дверь кабинета директора, включая стол секретаря, шкаф для бумаг, вешалку, кресла для посетителей. На месте Веры Ильиничны восседал бугай в джинсах и свитере крупной вязки, с «оленями». На голове у него была черная шапочка. Он крутил в руках рацию и явно маялся от безделья. Сумка Веры Ильиничны висела на стуле, как будто она отлучилась на минутку.

— Смотри, — указал в нижний темный угол Золотов. — Несмотря на то, что освещения внизу не хватало, все они увидели, что белый короб, скрывающий телефонные провода, вскрыт, а из него торчат разноцветные лохмотья. Они перерезали телефонную линию.

Лукин покачал головой:

— Интернета нет, потому что перерезан телефонный кабель. А вот сама сеть есть. И это единственный плюс, который мы имеем на данный момент. Мы можем точно узнать, где они и что делают. Посчитать, сколько их и… возможно, обезвредить. У меня такое ощущение, что в их планы не входит выпустить нас отсюда.