Трейси Вульфф - Жажда

– Стараюсь. Думаю, мне надо еще многое узнать.

– Время для этого у тебя есть. – Она берет меня за обе руки и сжимает их в своих ладонях.

Это удивляет меня, но раздражения не вызывает, так что я не отстраняюсь. Но начинаю об этом жалеть, когда в ее глазах появляется странный вихрь.

Ничего страшного, говорю я себе. Ведь я видела, как Мэйси творила волшебство и отнеслась к этому совершенно спокойно. А это то же самое.

Хотя у меня такое чувство, словно это не то же самое, такое, словно сейчас она заглядывает в меня глубоко-глубоко, глубже, чем я хочу.

Что нелепо. Ведь то, что она ведьма, не делает ее телепаткой. Однако, когда я уже убеждаю себя в том, что ничего странного не происходит, она шепчет:

– Не бойся.

– Я и не боюсь, – отвечаю я, поскольку что еще я могу сказать? Что ее глаза меня пугают?

– Ты нечто большее, чем ты думаешь, – продолжает она.

– Я… я вас не понимаю.

Она улыбается, и ее глаза вновь принимают нормальный вид.

– Когда будет нужно, поймешь. Вот что имеет значение.

– Спасибо, – говорю я. Думаю, мне стоит придумать несколько остроумных ответов на все случаи жизни, раз уж я здесь остаюсь.

– Вот, возьми. – Амка вырывает листок из лежащего на ее столе блокнота, пишет на нем что-то и складывает его пополам. – Тебе будет полезно посмотреть литературу на стеллаже, стоящем в третьем ряду отсюда.

– А о чем там речь? – Меня захватывает радостное волнение и вытесняет только что пробиравшую меня тревогу.

– О драконах. – На ее щеках появляются ямочки. – Это хорошее начало.

– Само собой. – Я думаю о Флинте и касающихся его вопросах, теснящихся в моей голове. – Спасибо.

– Не за что. Когда ты найдешь необходимое, то поймешь, что делать вот с этим. – Она отдает мне листок, затем достает из-под стола бутылку воды. – Вот, возьми и воду. И попей. На здешней высоте необходимо пить много воды.

– Да, конечно. – Я беру у нее бутылку. – Еще раз спасибо.

Она просто машет рукой в сторону того прохода, о котором идет речь.

Я иду по проходу, гадая, какого рода книги о драконах там найду, особенно когда замечаю, что я, похоже, оказалась в отделе детективов. Но когда я дохожу до конца прохода, мне становится ясно, почему Амка улыбалась и что значили ее слова. Потому что за одним из круглых столов сидит Флинт с наушниками и читает какую-то очень старую книгу, открытую на неких странных письменах.

Драконы. Да.

Он поднимает глаза, и на его лице мелькает выражение, расшифровать суть которого я не могу. Оно тут же сменяется широкой улыбкой, и он вынимает из уха один наушник.

– Привет, Новенькая! Что ты здесь делаешь?

Я не могу не улыбнуться в ответ.

– Как что? Пытаюсь что-нибудь узнать о драконах.

– В самом деле? – Он хлопает по соседнему стулу. – Тогда ты пришла по адресу.

– Похоже, что да. – Сев рядом с ним, я отдаю ему записку Амки. – Думаю, это адресовано тебе.

– Да ну? – Он читает записку, слегка морща лоб. А я проверяю, не приходили ли мне сообщения от Джексона.

Не приходили.

– Итак, что именно ты желаешь узнать о драконах? – спрашивает Флинт, положив записку на стол рядом со своей книгой и старательно избегая смотреть мне в глаза.

– Об этом можно поговорить и потом, – говорю я. – Я не хочу мешать твоей работе.

– Не бери в голову. Это так, пустяки. – Он закрывает книгу, так что я почти ничего не успеваю увидеть, и отодвигает ее от себя.

Но мне удается бросить взгляд на обложку.

– О, это же текст на аккадском языке, да?

У него округляются глаза:

– Откуда ты знаешь про аккадский язык?

– Вообще-то я слышала его несколько дней назад. Лия изучала его тут, работая над каким-то внеаудиторным проектом. Вы с ней состоите в одной группе?

– Ага, – с явной неохотой отвечает он, что нисколько не удивляет меня – ведь они терпеть не могут друг друга.

– А какой предмет изучает эта группа? – Я протягиваю руку к книге. – Если можно, мне бы хотелось записаться на него в следующем семестре.

– «Древние языки магии». – Он берет книгу, не дав мне даже открыть ее, и кладет в свой рюкзак. – Так какую информацию о драконах ты пытаешься найти?

– Любую. Меня интересует все. – Я взмахиваю руками, показывая, что не знаю о них ничего. – Вообще-то открытие того, что волшебные существа вполне реальны… нелегко проглотить.

– Ничего. Ты привыкнешь к этому в два счета.

– Мне так не кажется.

– Да ладно. Давай, задавай свой первый вопрос.

– Вообще-то о каких-то конкретных вопросах я еще не думала. Разве что… По словам Мэйси, у тебя есть крылья. Значит, ты умеешь летать? С ума сойти.

– Да, я умею летать. – Он ухмыляется: – А также могу делать и еще кое-что.

– Например? – я жадно подаюсь вперед.

– Ну, раз уж мы начали вдаваться в детали, думаю, нам нужно немного подкрепиться, – он берет свой рюкзак.

– О, извини. Я вовсе не хотела…

– Не бери в голову, Новенькая, все путем. – Из переднего кармана рюкзака он достает наполовину съеденный пакет маршмэллоу и протягивает мне: – Хочешь? Это моя любимая сладость.

– Моя тоже. – Я беру маршмэллоу. – Хотя вообще-то я чаще предпочитаю воздушный рис.

Я подношу маршмэллоу ко рту, но Флинт останавливает меня:

– Нет, маршмэллоу надо есть не так.

– В каком смысле?

Он шевелит бровями, затем подбрасывает маршмэллоу в воздух и, открыв рот, пыхает на него огнем.

Я взвизгиваю от изумления и восторга и закрываю рот рукой. Маршмэллоу мигом становится золотисто-коричневым, Флинт закрывает рот, и сладость падает прямо ему в руки.

Он протягивает ее мне:

– Вот как надо есть маршмэллоу.

– А то я не знаю! – Я беру у него маршмэллоу и кладу в рот. – О боже, какой горячий!

Он смотрит на меня, как бы говоря: еще бы.

– Как здорово ты его поджарил. – Круто, думаю я.

– А как же. Я проделываю это уже давно. – Он протягивает пакет мне: – Хочешь еще один?

– Шутишь? Я бы съела их все. И ела бы всегда.

Он ухмыляется:

– Наш человек.

– Можно я его подброшу? – Я беру еще один маршмэллоу.

– Само собой. Иначе я бы оскорбился.

Я, хихикнув, подбрасываю маршмэллоу в воздух. И на сей раз взвизгиваю едва слышно, когда Флинт выпускает на него изо рта струю огня.

Затем закрывает рот, и маршмэллоу падает мне прямо в руку. Он очень горячий, так что я несколько секунд перекидываю его из одной руки в другую, ожидая, когда тот остынет. Затем протягиваю его Флинту:

– Это твой.

Он удивленно смотрит то на маршмэллоу, то на меня. Затем говорит:

– Спасибо, – и кладет его в рот.

Мы поджариваем все оставшиеся маршмэллоу один за другим – а иногда сразу по два или по три, и все это время Флинт продолжает откалывать шутки. Когда мы разделываемся с ними всеми, у меня болит живот – отчасти потому, что я столько хохотала, а отчасти потому, что я съела слишком много маршмэллоу. Но это хорошая боль, в отличие от кучи других вещей, которые случались со мной в этой школе, так что я не против.