Олеся Проглядова - Nomen nescio. Имя неизвестно [litres]

Гвинн пришел в себя под размеренный топот лошади, понимая, что бьется головой о круп. Он повернул голову и осмотрелся. Впереди ехал один из солдат Инквизиции, он держал за поводья вторую лошадь, к которой был привязан Гвинн.

– Пришел в себя наконец? – Голос был с норманнским акцентом. Эгиль. Гвинн улыбнулся. – Меня дождаться не мог?

– Я начал, я и закончил.

– Точно закончил?

Эгиль сравнялся с Гвинном и помог ему сесть.

«Она готова к тому, чтобы ты инициировал ее, Гвинн, я лично подготовила ее. И лишь я знаю, где она. Если я не приеду в ближайшее время, ее убьют».

Гвинн кивнул:

– Деотерия сгорела, все ее образцы уничтожены.

«И где-то скоро умрет та, которая могла бы сделать меня самым могущественным в этом мире»…

– Я нашел и убил Деотерию, сжег ее замок со всеми трупами. Вот только оказалось, что Деотерия все-таки смогла произвести потомство. Ее звали Ева. Деотерия любила символизм. Поиски ребенка ничего не дали, и я решил, что она погибла. Лишь несколько столетий спустя, случайно, я нашел некоторые документы, которые смогли открыть мне приблизительное место обитания Евы. Это было так странно, словно прошлое снова решило вернуться и еще сильнее запутать паутину судьбы. Я нашел место, где прятали Еву. Там же была ее могила. На очень плохо сохранившейся плите было начертано «возлюбленной матери». Я хотел забыть об этом, жить дальше, но снова и снова возвращался мыслями к этой надписи. В результате я решил искать. Я оправдывал себя страхом, что отец узнает о том, что линия Деотерии не прервалась, но правда в том, что я сам хотел взглянуть в глаза ее потомкам. Многие годы спустя я нашел Алию. К сожалению, не только я, но и Годвин.

– Ты хотел меня убить?

Гвинн даже не дернулся.

– Что ж у тебя за привычка, чуть что – сразу убить! Я выяснял, кто ты.

Эн недоверчиво посмотрела на Гвинна.

– Гвинн. – Начо откашлялся. – Так что же такого Ева через много веков передала Алии, что вызвало столько проблем сегодня?

Гвинн отрицательно покачал головой:

– Несмотря на сотни лет разжижения крови, Алия несла в себе информацию Энхедуанны.

– Но солнце жжет ее. – Начо посмотрел на друга. – Да и ты, хоть и силен, но не бог. Как я понял, ты должен был инициировать Еву, и после этого вы бы вышли на свет с невероятной силой Древних. Ты инициировал Алию, и что-то дальше не сходится…

– Не совсем так. – Гвинн потупил глаза. – Я должен был инициировать Еву, и после трансформации, когда ее ДНК бы преобразовалась…

– Ааааа. – Лицо Эн разгладилось. – Вот оно что. Через смерть в новую жизнь. Твоя трансформация должна была бы случиться, когда бы Ева дала тебе уже испить своей крови. Ключ и замок. Ты бы был первым возрожденным, но Алии недоставало для этого сил. И чем же эрл усовершенствовал меня?

– Не уверен, что его опыты помогли сделать тебя той, кто возродит род. Ты бы могла выходить на солнце, если бы у него получилось. Но он сделал тебя экстраординарной, сильнее твоих праматерей. Думаю, что он пытался добиться нужного эффекта с помощью крови Део, отсюда у тебя скорость заживления и реакции. Она была феноменальна не только как алхимик. Но развивать в тебе надо было то, что дала Мириам. Это бы и случилось, останься ты со мной. Он добавил разрушения туда, куда надо было добавить созидания. К сожалению, боюсь, что шанс упущен.

– К лучшему! – Начо скривился. – Мне внушает ужас мысль, что ты бы стал еще сильнее. А упыри? С ними что не так?

– Вот этого я понять не могу. Если они результат опытов с кровью Деотерии, то это точно работа эрла.

– Ты вернешь мне память? – перебила Эн и выжидательно посмотрела на Гвинна.

– Это невозможно. Мне жаль!

– Ты уверен, что жаль?

Эн резко поднялась и пошла к двери. Остановилась.

– Кто инициировал мать Деотерии?

– Вряд ли я смогу ответить на твой вопрос.

– Или вряд ли ты захочешь ответить на этот вопрос, Гвинн.

Гвинн спокойно выдержал взгляд Эн, она развернулась и резко вышла, хлопнув дверью.

Гвинн и Начо сидели в тишине. Изредка Гвинн прикладывался к бутылке.

– Гвинн, я видел много раз, на что ты способен. Я замечаю изменения в ней. Она уже меняется, я не знал Алии, но, кажется, та прорывается в Эн. Это ведь что-то значит. Ты правда не можешь вернуть ей память?

Гвинн долго, очень долго смотрел на Начо, допил бутылку.

– Я эгоистично жажду увидеть Алию в глазах Эн, но как мне ни больно это говорить, Начо, Алии больше нет. Есть Эн. И она останется внутри нее, даже если была бы возможность вернуть Алию. Все, что сделала Эн, тоже останется, но Эн может с этим жить. Алия не сможет. Она не могла причинить боль. Даже после инициации не могла. Пауков, будучи человеком, боялась, но выносила на улицу. Она была решительной и сильной, но никогда никому не причиняла зла. Все, совершенное Эн, уничтожило бы Алию. Я не уверен, что она сможет пережить то, что совершила. Я точно знаю, каково это – исправлять зло, которое сотворил ты, каково жить с ним, – тише прибавил он.

Начо кивнул, залез куда-то в недра огромного шкафа и достал еще одну бутылку, протянув ее Гвинну.

– Гвинн, ты ведь хотел стать сильнее и для этого нашел Алию?

Гвинн открыл бутылку и сделал глоток, не ответив. Этого было и не нужно.

Эн привыкала к Гвинну, потихоньку выясняя подробности о своем прошлом. Она не до конца доверяла своему Инициатору, больше интуитивно, чем подозревая его в чем-то конкретном. О себе он говорил мало и после разговора о Деотерии практически ничего не рассказывал. В то же время за последующий месяц Гвинн провел так много анализов и опытов, чтобы объяснить, почему Эн не может ничего вспомнить, что ей не оставалось ничего другого, как поверить ему.

Однажды, вернувшись после задания, Эн пришла в комнату Гвинна. Он проснулся от ее легкого поцелуя, и Эн одним быстрым движением села сверху. Гвинн столкнул ее на пол.

– Серьезно?

Эн приподнялась на локтях.

– Хочешь сказать, что не спал с Алией? Ты, перетрахавший половину Европы! Или ты не хочешь меня, потому что я – не она? А может быть, мы обе – не Деотерия, в этом дело? – язвительно спросила она. – Ты ведь был ее любовником, признай это!

– Я никогда не спал с Алией, ни когда она была человеком, ни после, да и она не проявляла к этому желания, – произнес Гвинн жестко.

Эн вышла, хлопнув дверью. Она уехала с базы и пропадала сутки, после чего снова загремела в изолятор.

Гвинн чувствовал ее злость, негодование и недоверие. Он знал и то, что она делала в городе. Это причинило ему боль, которой он не ожидал. Было бы так просто поддаться ей, вот только Гвинн точно знал, что такая эмоциональная связь прорвала бы блокаду в голове Эн, которую он так упорно латал.