Олеся Проглядова - Nomen nescio. Имя неизвестно [litres]

– Да что ты? – Гвинн поднял бровь, посмотрел на Эгиля, тот пожал плечами, рассматривая что-то в виноградниках. – Могу спросить куда?

– Понятия не имею. В Лондон. Москву. Может быть, Нью-Йорк. – Алия ядовито улыбнулась. – Без разницы.

– Почему?

Алия молчала. Эгиль тоже. Гвинн побарабанил пальцами по столу.

– Алия?

– Гвинн, я не твоя очередная любовница, не твой работник, по сути, я просто друг, который путешествует с тобой, потому что нам было весело и интересно. Ты был один, а я устала от московского холода во всех смыслах, и человеческого, и погодного, так что составила тебе компанию. Все когда-нибудь заканчивается. У тебя компания теперь есть, а мне пора вернуться в свою жизнь и найти работу. В конце концов, я не содержанка, и неведомые праматери, которым задолжали неведомые праотцы, – довольно странная причина жить за чей-то счет. Мои же счета стремятся к нулю.

– Ты поэтому перебила тарелки? Антикварные, кстати.

Алия не ответила. Гвинн вздохнул.

– Эгиль, твоя версия событий?

Эгиль насмешливо посмотрел на Алию и Гвинна:

– Твоя подруга ревнует, вот и все. Это то, что я ей сказал.

Алия подпрыгнула на стуле.

– Все? Все, что ты мне сказал? Ты абсолютно прав, Эгиль, это и правда все, что ты мне сказал! Мы месяц вместе бок о бок, и ты игнорируешь сам факт моего существования, так что – кто еще кого ревнует. Если я обращаюсь к тебе, ты уходишь, если я задаю вопрос, ты уходишь, ты старательно делаешь вид, что меня не существует, будто я проблема, которая рассосется сама собой, если о ней не вспоминать. Ты хочешь знать, Гвинн, что случилось? Твой друг постоянно следит за мной. Всегда. Сегодня я застала его за просмотром записей в моем ноутбуке! Когда я спросила его, какого черта, он как обычно посмотрел мимо меня и ушел!

Алия вышла и с грохотом захлопнула дверь. Гвинн услышал, как взревел мотор машины и она с визгом отъехала от дома. Эгиль встал.

– Стой!

– Я поеду за ней. Ты меня вызвал присматривать, я собираюсь заняться этим.

– Я знаю, где она сейчас, и догадываюсь, куда едет. Там ей ничего не угрожает. Сначала поговорим.

– О чем, Гвинн? Мы же не в детском лагере, и ты не воспитатель, чтобы разруливать конфликты и говорить о дружбе. Ты поговорил со мной, когда поехал искать ее? Сколько лет ты искал эту нить? Десятки? Сотни? Хоть раз ты сказал мне об этом? Нет! Ты же все знаешь лучше всех, ты же великий решатель проблем! Или, скорее, ты сам пробема? Гвинн, позволь тебе напомнить, что в ночь смерти Деотерии я спросил тебя, все ли ты уладил. Что ты тогда ответил?

Гвинн молчал, поворачивая кольцо на пальце. Эгиль навис над ним, ожидая ответа, Гвинн так и не посмотрел на него.

– Теперь ты молчишь? Ты ответил, что решил эту проблему. И вот столетия спустя всплывает эта человеческая… – Эгиль запнулся под взглядом Гвинна.

– Не стоит произносить того, о чем пожалеешь.

Эгиль отвернулся и продолжил уже спокойнее:

– Ты не сказал мне тогда, что Деотерия родила, что ее поганый род не оборвался. И когда ты нашел эту женщину, что ты сделал? Поехал разбираться сам! Ты мог бы просто сказать мне, зная о своей связи с Деотерией, зная о своем чувстве вины перед ней, ее сестрой и ее матерью. Я бы решил все. Этой женщины уже бы не было, и не было бы побегов от эрла, который кусает нас за пятки, не было бы опасности, что он схватит ее. Ты понимаешь, что я нарушил своей долг и ушел из гвардии ради тебя? Лишь потому, что ты – мой друг! Я приехал сюда, считая, что ты в опасности, а ты взялся опекать ту, которую уже надо было уничтожить и затереть следы! Зачем? Ты можешь объяснить это? Только не говори, что вдруг влюбился, я в жизни не поверю, что Истинный полюбил человека!

Гвинн поднял глаза к небу и долго вглядывался в него.

– Любовь тут ни при чем, но что-то во мне не дает покоя, когда я смотрю на нее. В любом случае, Алия – не Деотерия. Она другая.

Эгиль открыл рот и закрыл, махнув рукой.

– Я расскажу все, клянусь силой своей крови. Ты прав, я живу с чувством вины. Не только потому, что я инициировал мать Деотерии, не только потому, что вообще начал все это. Да, ты прав. Я сам проблема, первая и основная. Моя гордыня сподвигла меня на поиски способа вернуть силу Древних. Я так был увлечен этим, что возомнил себя мессией нашего рода, решив, что стану во главе сопротивления, – Гвинн усмехнулся. – Обошел, как же… Скорее я дал ему новую цель и даже средство… Если бы я больше обращал внимания на Део, если бы я выполнял свои обязанности Инициатора, если бы оберегал ее и защищал, то всего, что было дальше, не произошло. Я мог бы сдерживать ее, но делал все ровно наоборот, подталкивая к новым исследованиям. Лишь когда она убила Мириам, я прозрел: моя безответственность привела к этому результату. Она стала одержима, потому что ее Инициатор был одержим. Это не только чувство вины, Эгиль, наша связь крови с ней была поломана, но она была.

– О да! И ты просто сбежал!

– Да! И это всегда будет со мной! Как и убийство Део… Думаешь, это было просто? Я бы пожертвовал собой и уехал с ней, если бы она согласилась. Я любил ее. По-своему. Извращенные отношения, где ненависть переплетается с желанием обладать. Нет! – Гвинн пресек вопрос Эгиля. – Нет, я не вижу в Алии Деотерию, скорее в ней есть чуть Мириам. Разве ты не видишь? Уж ты-то должен был заметить! И именно поэтому я не смог убить ее. Я причинил так много зла этому роду, может быть, пора уже остановиться? В конце концов, у меня есть возможность вернуть долги, и я их возвращаю. Ты думаешь, что я пустил все на самотек тогда? Да ни черта. Я искал записи Део и либо воровал их, либо уничтожал, чтобы отец ничего не пронюхал о том, что она оставила наследницу. Я не знал, верить или нет Део: правда ли, что она обрекла свое дитя на смерть. На всякий случай, я искал ее. Не буду скрывать, мне было интересно посмотреть на Еву – ключ, который Део создала для меня. Но я нашел лишь ее могилу, вот только она умерла родами! Раз за разом нить прерывалась и снова появлялась через десятки лет, когда я уже думал, что все кончено.

– Как эрл Годвин узнал о потомках Деотерии?

– Каким-то образом он встретил в Лондоне мать Алии. У нее глаза Деотерии. Эрл тут же пустил ищеек.

– Ну да, ведь мать ты убить тоже не смог, а мне позвонить не удосужился.

– Эгиль, услышь меня. Я не хочу больше зла. Разве ты не видишь, что судьба ведет нас к чему-то? Надо уже пройти этот путь, чтобы узнать, к чему.

– Этот путь легко прервать. Я могу убить ее так, что ей даже не будет больно.

– Нет. Она не виновата в грехах Деотерии, она не совершила никакого зла.