Джоан Линдсей - Пикник у Висячей скалы

Француженка не теряла дар речи, даже когда говорила на английском, но сейчас, к своему стыду, не могла вымолвить ни слова. Ну как объяснить, и уж тем более мисс Макроу, что Миранда – это ангел с картины Боттичелли из галереи Уффици?.. Летним днем невозможно ясно мыслить о важных вещах. Например, о любви, ведь всего несколько минут назад при воспоминании о руках Луиса, ловко поворачивающих ключик в маленьких севрских часах, она едва не потеряла сознание. Мадемуазель вновь прилегла на теплую ароматную траву, наблюдая за тенями от нависающих ветвей, которые сдвигались в сторону от корзины с молоком и лимонадом. Скоро напитки окажутся под палящими лучами солнца; надо подняться и перенести их в прохладу. Девочек не было уже минут десять, может, больше. Томная расслабленность жаркого дня подсказывала, что именно в этот час люди, уставшие от однообразных дел, обычно решали вздремнуть или помечтать, прямо как она в данный момент. В колледже Эпплъярд на занятиях, проходивших ближе к вечеру, ученицам нужно было постоянно напоминать о том, чтобы они держали спину ровно и не ленились. Приоткрыв один глаз, Мадемуазель увидела у заводи двух старательных сестер, которые отложили свои блокноты и заснули. Розамунд клевала носом над вышивкой. Усилием воли Мадемуазель заставила себя пересчитать порученных ей девочек – девятнадцать. Все, кроме Эдит и трех старших учениц, оставались на виду. Воспитательница закрыла глаза и позволила себе вернуться к грезам.

Тем временем четыре девочки шли вверх вдоль извивающегося ручья. От незаметного истока где-то среди папоротников и кизила у подножия Скалы он почти невидимой струйкой журчал к равнинной площадке для пикника, а потом примерно на сотню ярдов становился глубже и чище, быстро сбегал по гладким камням и превращался в небольшое озерцо с травой невероятного бледно-зеленого цвета по краям. Неудивительно, что приехавшие на открытой повозке выбрали для пикника это местечко. Крепкий пожилой мужчина с бородой и в пробковой шляпе, сдвинутой на широкое красное лицо, спал, лежа на спине и сложив руки на животе, подвязанном красным поясом. Рядом, прислонившись к дереву и закрыв глаза, на подушках сидела миниатюрная женщина в изысканном шелковом платье и обмахивалась веером из пальмового листа. Стройный светловолосый юноша – или, скорее, молодой человек – в английских бриджах для верховой езды увлеченно читал журнал, а другой молодой человек того же возраста или чуть старше, крепкий и загорелый в отличие от первого, нежного и розовощекого, споласкивал у озерца бокалы из-под шампанского. Кучерская шляпа и темно-синий жакет с серебряными пуговицами были небрежно брошены на камыши, так что взору открывались густые темные волосы и сильные руки медного оттенка, покрытые татуировками в виде русалок.

Хотя девочки следовали за всеми бесконечными поворотами непредсказуемого ручья и уже поравнялись с семьей на пикнике, Висячая скала по-прежнему дразняще скрывалась за завесой высоких деревьев.

– Надо найти подходящее место, чтобы перейти ручей, – прищурившись, сказала Миранда, – иначе мы вернемся ни с чем.

Ручей набирал ширину и растекался в очередное озерцо. Марион Куэйд достала линейку.

– Как минимум четыре фута и ни одного камня, на который можно было бы наступить.

– Предлагаю прыгать и надеяться на лучшее. – Ирма подобрала юбки.

– Сможешь, Эдит? – спросила Миранда.

– Не знаю. Я не хочу намочить ноги.

– Почему?

– Заболею пневмонией и умру – тогда пожалеете, что смеялись надо мной.

Они с легкостью преодолели быстрый прозрачный поток, чем заслужили одобрительный свист молодого кучера. Как только девочки ушли подальше в сторону южных склонов скалы, юноша в бриджах отбросил «Иллюстрированные новости Лондона» и подошел к озерцу.

– Помочь с бокалами?

– Не надо. Просто сполосну немного, чтобы кухарка не накинулась, когда приеду домой.

– А, ясно… боюсь, я не очень-то разбираюсь в мытье посуды… Послушай, Альберт… Надеюсь, мои слова тебя не обидят, но зря ты это сейчас сделал.

– Что сделал, мистер Майкл?

– Свистнул тем девушкам, которые прыгали через ручей.

– Насколько я знаю, мы живем в свободной стране. Что плохого в свисте?

– Ты ведь отличный парень, а хорошенькие девушки не любят, когда им вслед свистят незнакомцы.

Альберт ухмыльнулся.

– Ничего подобного! Все они одинаковые. Как думаете, они из колледжа Эпплъярд?

– Черт возьми, Альберт, я всего пару недель как приехал в Австралию – мне-то откуда знать? Я и разглядеть их толком не успел, лишь поднял голову, когда услышал твой свист.

– Поверьте на слово, – сказал Альберт, – я немало таких повидал. Девушки из колледжа ничем не отличаются от тех, что выросли в сиротском приюте Балларата, где кое-как воспитали нас с сестрой.

– Извини, – отозвался Майкл. – Я не знал, что ты сирота.

– Почти. Мамка сбежала с каким-то малым из Сиднея, а отец просто бросил меня и сестру. Вот нас и упекли в приют.

– Приют? – повторил юноша, которому казалось, будто он слушал рассказ о жизни в тюрьме на Чертовом острове. – А каково это – расти в таком месте?

– Паршиво. – Альберт закончил мыть бокалы и аккуратно складывал серебряные кружки полковника в кожаный чехол. – Ну, в каком-то смысле там было довольно чисто. Ни вшей, ничего такого, если только не привозили какого-нибудь новичка с гнидами на голове – тогда надзирательница доставала огроменные ножницы и стригла ему волосы.

Майкла завораживали воспоминания Альберта о приюте.

– Расскажи мне что-нибудь еще… Тебе позволяли видеться с сестрой?

– Понимаете, на окнах в те дни были решетки – мальчики в одном классе, девочки в другом. Боже, сто лет не вспоминал про эту дыру.

– Давай потише. Если тетушка услышит, как ты ругаешься, она заставит дядю тебя уволить.

– Не выйдет, мистер Майкл! – улыбнулся кучер. – Полковник знает, что я чертовски хорошо присматриваю за лошадьми и не таскаю у него виски. Ну, почти не таскаю. По правде говоря, воняет ужасно. А вот эта французская шипучка – другое дело. Легкая и приятная на вкус.

Альберт был полон жизненного опыта и мудрости. Майкл им восхищался.

– Слушай, хватит уже называть меня мистером Майклом. Это как-то не по-австралийски, лучше зови меня просто Майк. Когда тети нет рядом.

– Как скажешь! Майк? Сокращение от достопочтенного Майкла Фитцхуберта, как на твоих письмах? Господи, и не выговоришь! Будь у меня такое имя, я бы не узнал его на конверте.

Юному англичанину, который считал свое старомодное имя ценной личной принадлежностью, повсюду следовавшей за ним вместе с чемоданом из свиной кожи и набитым бумажником, потребовалось несколько минут, чтобы переварить это неодобрительное замечание кучера, а тот, на удивление, продолжал: